Общественная организация

Разные способы добывания материальных благ, существовавшие у народов этой части Азиатского материка, определили и неодинаковый уровень развития общественных отношений. В обществе земледельцев классовые отношения зародились уже в эпоху бронзы (середина III тысячелетия до н.э.). К рубежу нашей эры четко оформились классы эксплуататоров и эксплуатируемых. Однако сам характер классовых отношений у этих народов до сего дня остается не совсем ясным. Многоукладность хозяйственной деятельности породила и многообразие форм общественной организации, что в большей мере определялось и постоянным притоком в оазисы кочевого скотоводческого населения. Оседая в оазисах, кочевники приносили с собой и иные формы общественной организации, которые причудливо переплетались с формами социальной организации земледельцев. Неодинаковый социально-экономический уровень развития отдельных областей региона не мог служить базисом для одновременного перехода к новой формации населения даже оазисов, не говоря уже о населении степей и гор. В целом социальные отношения у населения оазисов многими исследователями определяются как патриархально-феодальные. Это определение не отражает существа явления, так как в Центральной Азии формы собственности на землю существенно отличались от форм собственности в феодальных государствах Западной Европы и России.

Дело в том, что здесь при наличии частного, общинного и государственного владения землей вода в большинстве случаев была собственностью государства. Это обстоятельство усложняет, а порой делает невозможным однозначное определение общественных отношений в земледельческих оазисах даже при наличии там государственных образований - Хивинского, Бухарского и Кокандского ханств, где власть главы государства мало отличалась от власти правителей восточных деспотий более раннего времени. В местных ханствах не оформились замкнутые сословия, имеющие те или иные социальные преимущества, в том числе и сословие, имеющее монопольное право на владение землей. Не было и прикрепления крестьян к земле, а зависимость крестьян от богатеев выражалась в долговой кабале. В то же время формы эксплуатации были жестокими. Основной формой получения земельной ренты служила аренда, виды которой были очень разнообразны. В аренду землю сдавали не только крупные земельные собственники, но и мелкие крестьяне, которые в большинстве случаев не имели ни сельскохозяйственного инвентаря, ни тягловой силы и не могли обрабатывать свой / участок земли. Сдав землю в аренду, крестьянин нанимался в работники к богатым землевладельцам за мизерную плату, а порой и только за еду. С разной степенью интенсивности в различных оазисах шел процесс концентрации земли в руках зажиточных слоев и обезземеливания крестьян. Этот процесс в значительной мере сдерживала община.

Формы общины у земледельцев были неодинаковы даже в границах одного оазиса. Больше всего демократических форм сохранялось в общинах недавно (относительно каждого периода) осевших кочевников. Здесь более или менее регулярно проводились переделы земли, ограничивались размеры земельных площадей. В таких обществах в частном владении находилась вода, а не земля, которая считалась общественной собственностью. В обществах, где земледелие имело более древние традиции, переделы земли проводились нерегулярно или вообще их не было, и земельные участки находились в собственности семей. Здесь отчуждение наделов — их продажа — стало правилом, что, однако, не везде способствовало разложению общинных порядков. В большинстве земледельческих районов община сохранялась вплоть до установления колхозного строя. Постоянный приток в оазисы кочевников способствовал регенерации общинных отношений.

Кочевая община была основной и главной ячейкой общества скотоводов. В общине объединялось несколько родственных семей, которые совместно выпасали скот, находившийся в личной собственности каждой семьи. Из таких общин составлялись небольшие племенные подразделения, которые формировали скотоводческие племена. Племена в кочевом скотоводческом обществе выполняли все необходимые общественные функции - защита племенных пастбищ, регулирование их использования, племенные советы в необходимых случаях решали внутриплеменные дела. Все пастбища, как и водные источники, считались собственностью племени. Это положение обычного права было кодифицировано мусульманским правом - шариатом. Только в середине XIX в. источники фиксируют появление частных колодцев, принадлежавших богатым скотоводам.

Имущественное неравенство внутри скотоводческого общества было сильно развито. Наряду с многотысячными стадами, принадлежавшими баям, в степи паслись объединенные стада бедняков, где на долю каждого хозяйства приходилось по 20-30 голов. Основной формой эксплуатации был наем пастухов и сдача скота на выпас бедным родственникам за право использовать некоторое количество молочных продуктов и часть приплода. Практически баи получали даровых батраков. Помимо деления на бедных и богатых, в скотоводческих обществах выделялись социальные группы. Казахи подразделялись на "белую кость" и "черную кость". К "белой кости" принадлежали ханы и султаны, возглавлявшие племена, к "черной кости" — весь остальной народ. Схожа была и социальная стратификация у туркменов, подразделявшихся на благородных игов и занимавших подчиненное положение кулов (рабов—иранск.). В то же время у туркменов не сложилось замкнутой социальной группы, аналогичной казахской "белой кости". У киргизов господствующей верхушкой была племенная знать - манапы. Манапы подразделялись на "главных" и "младших". В большей мере такое деление, как и само манапство, отражало имущественное положение скотовода. Разбогатевший бедняк становился манапом, и, наоборот, обедневший манап переходил в разряд простых скотоводов.

Большое влияние на общественную жизнь скотоводов оказывало обычное право, которое, регулировало всю внутреннюю жизнь кочевников. С разложением общинных порядков, а этот процесс особенно активизировался в скотоводческом обществе после присоединения края к России, оно стало использоваться зажиточной верхушкой для прикрытия эксплуатации соплеменников традициями "взаимопомощи". В целом же в скотоводческих обществах к моменту присоединения Центральной Азии к России классовые отношения были слаборазвиты. Неравномерность социального развития отдельных областей усилилась в конце XIX в., когда страна была разделена царским правительством на "русские владения" и владения хивинского хана и бухарского эмира - вассалов России. В областях, включенных непосредственно в состав России, капиталистические отношения стали развиваться несравненно быстрее, нежели в Хиве и Бухаре, где продолжали сохраняться старые порядки. Изменения коснулись в первую очередь направления в развитии хозяйства. Ведущей культурой в "русских владениях" становился хлопок, начала развиваться обрабатывающая промышленность, появились более совершенные сельскохозяйственные орудия фабричного производства, проложены железные дороги. На местный рынок хлынул поток фабричных товаров, что подорвало в большой степени местное ремесленное производство.

Вместе с тем царизм не стремился изменить и не вмешивался в образ жизни аборигенных народов. В повседневной жизни изменения происходили очень медленно и далеко не во всех частях региона. Материальная и духовная культура большинства населения оставалась на прежнем уровне. Конкретные условия оказались таковыми, что, несмотря на все изменения в экономике и социальной организации общества - организация управления по российскому образцу и т.д. - общинные порядки здесь не были разрушены. И в городе, и в сельской местности община как социально-экономический институт сохранилась.