3. Жители берегов «великой рыбной реки»- амура

«Великая рыбная река» Амур освоена людьми со времен неолита. Именно тогда сложилась дожившая до наших дней культура оседлых рыболовов с использованием лодки и сетевых снастей и с массовой заготовкой рыбы (особенно лососевых) в период ее нерестового хода. В языке народов Приамурья август или сентябрь (в зависимости от места проживания) именуется «великим рыбным месяцем». Это — время, когда раньше день в буквальном смысле слова кормил год: когда едва хватало рабочих рук, чтобы обработать улов, разделать туши пойманной рыбы для заготовки юколы, которая до следующего нереста обеспечивала людей пищей и кормом для их ездовых собак.

О народах, обитающих в бассейне Амура и его притоков, в дебрях Уссурийской тайги и на далеком острове Сахалин, долгое время существовали смутные представления. Только в середине XIX в. русские ближе познакомились с коренными жителями этих мест. Это нивхи (4,7 тыс. чел., старое название гиляки), нанайцы (12 тыс, чел., ранее назывались гольды), ульчи (3,2тыс. чел.), орочи (900 чел.), срока (200 чел.), удэгейцы (2 тыс. чел.), неги дал ьцы (600 чел.) — небольшие промысловые народы, до сих пор проживающие на своих исконных землях.

Языки перечисленных народов, за исключением нивхского, относятся к тунгусо-маньчжурской группе алтайской семьи. Язык негидальцев близок к северотунгусским (эвенкийскому и эвенскому), остальные являются южно тунгусскими. Уникален язык нивхов: он не похож ни на один из живых или известных мертвых языков; его относят к числу палеоазиатских языков.

Становление жизненного уклада оседлых рыболовов — в сочетании с сухопутной охотой и морским зверобойным промыслом, — вероятно, связано с предками палеоазиатов-нивхов. Тунгусоязычные пришельцы появились здесь позднее — предположительно, в тыс. до н. э. К тому времени в Приамурье уже существо-зали и другие способы хозяйствования, земледелие и зкотоводство. Тунгусские племена принесли сюда и <ультуру коневодства. Во второй половине I тыс. н. э. здесь сложился очаг яркой и высокоразвитой культуры, созданной тунгусо-маньчжурскими этносами, здесь возникло (638) сильное государство Бохай, с юторым вынуждена была считаться могущественная китайская империя, поддерживали контакты Корея и 5пония. В 926г. царство Бохай пало под натиском ко-чевников— монголоязычных киданей. Но в 1115г. предводитель тунгусоязычных чжурчжэней Агуда, Емиграв несколько сражений с киданями, провозгласил создание «Золотой империи» («Алтун»). Почти столетие чжурчжэни успешно вели многочисленные войны с Китаем и монголами. Однако после создания кржавы Чингисхана ситуация резко изменилась. «Зо-жтая империя» стала одной из первых жертв завоеваний Чингисхана, хотя чжурчжэни, будучи умелыми и важными воинами, сопротивлялись долго и отчаянно. Покорение государства чжурчжэней началось в 1211г. и продолжалось более 20 лет. Спаслись только те, кто смог укрыться в тайге и стал вести жизнь бродячих охотников и рыболовов. Таким образом, тунгусоязычные народы Нижнего Амура, Сахалина и Приморья, — вероятно, потомки уцелевших создателей яркой средневековой культуры Бохая и «Золотой империи», вынужденных после разгрома перейти к образу жизни предшественников и соседей — палеоазиатов.

В хозяйственном быту, кроме рыболовства, большое значение имели таежная охота, собирание диких растений, морской зверобойный промысел. Соответственно эгим занятиям строился трудовой календарь: с мая по октябрь ловили рыбу в открытой воде, в апреле — мае выходили на лодках в море для добычи нерпы и сивуча. Причем этим занимались даже жители поселков, уда-

ленных от побережья: артели охотников выходили к морю и строили на берегу временные лагеря. Зимой охотились на таежную дичь, занимались подледным ловом рыбы (в основном при помощи сетей).

Самым эффективным, хотя и трудоемким, способом рыбной ловли было сооружение заездков. Заездок — длинная (до 100 и даже 300м) загородка из жердей, поставленная против течения реки, от берега к ее середине. Рыба, поднимаясь вверх и стремясь миновать преграду, в конце концов попадала в узкий проход, за которым ставили длинную мешкообразную сеть.

В жизни тех групп, что обитали в глубине тайги (таежных нанайцев, удэгейцев, орочей, ороков), более важную роль играла охота: летом — пешая, зимой — на лыжах. Собачьи упряжки применялись как транспорт только у приречных и приморских жителей; у ороков существовало транспортное оленеводство.

Умение таежных народов ориентироваться среди бесчисленных сопок, рек и болот, в густых зарослях, знание повадок животных и умение их использовать, память, наблюдательность и смекалка всегда поражали европейцев. Много теплых и благодарных слов посвятил русский писатель и исследователь Дальнего Востока В.К. Арсеньев своему проводнику и другу гольду (нанайцу) Дерсу Узала, ставшему всемирно известным благодаря его книгам. Арсеньев глубоко прочувствовал и оценил такие, черты характера своего героя и его соплеменников, как подлинно заботливое и гуманное отношение не только к людям, но и ко всему миру живой природы.

Поселки приречных рыболовов строились обычно многодворными, каждый рыбак старался поставить дом к надворные постройки поближе к воде. Даже в гости друг к другу ездили чаще всего на лодках. На самом берегу (в 5—10м от воды) обычно стояли лодки, за ними располагались сушила для сетей, вешала для юколы, дальше — жилища-летники из древесной коры, еще дальше — амбары и навесы для нарт и лыж. Самым удаленным от реки был зимний бревенчатый дом (фанза) и находившийся за ним навес для собак.

Зимний дом отличала система отопления. От очага иод широкими пристенными нарами (кан) проходили трубы дымохода, который обогревал нары. Отапливаемые каны,

как свидетельствует археология, появились на Дальнем Востоке еще на заре железного века и уже широко использовались в Бохае и у чжурчжэней. Такая система отопления широко распространена в Китае и Корее.

Для производства одежды и утвари в прошлом 1фоко использовались местные материалы: волокна крапивы или дикой конопли — для плетения снастей, выделанная рыбья кожа, меха, кожа диких зверей — для шитья одежды. Из древесных стволов выдалбливали лодки. Разнообразные предметы — посуда, металлические изделия (орудия, оружие, украшения), ткани и многое другое — проникли сюда благодаря торговле с Китаем. Под влиянием соседей у местных народов вошли в употребление халаты с правосторонним запахом, некоторые формы орнамента.

В общественной жизни большую роль играл род и родственные отношения. Браки внутри рода запрещаясь, родичи оказывали друг другу безоговорочную поддержку. Не менее важное значение имела соседская взаимопомощь.

В духовной жизни народов Дальнего Востока сохранюсь много архаического. Живя в тесной зависимости от природы, они одухотворяли все ее творения и верили в связь между душой человека и душами живот-ас и растений. Стойкое распространение среди них шла вера в родство людей с медведем и необычный ритуал проведения медвежьих праздников. Пойманного медвежонка несколько лет выкармливали (а иногда он даже жил вместе с людьми в разных домах по очереди). Но в конце концов, зверя, привыкшего к человеку и севшего почти ручным, в ходе особого ритуала убивали съедали во время «медвежьего праздника».

Впрочем, таких ритуалов и поверий оставалось ясного, и в XX в. в быт коренного населения прочно вошли современная культура и образование.

4. НАРОДЫ ЮГА СИБИРИ (АЛТАЕ-САЯНСКОЕ НАГОРЬЕ И ПРИБАЙКАЛЬЕ)

Юг Сибири но природным условиям заметно отличагся от остальных территорий. Хотя климат здесь

тоже континентальный, он значительно мягче. Средние температуры в январе, например, составляют — 16°, а в июле до +23°. На равнинах лесостепь переходит в степи с богатым травяным покровом; леса (смешанные, лиственно-хвойные) состоят из более разнообразных и теплолюбивых пород: березы, кедра, лиственницы. Климат этих мест заметно разнообразят расположенные здесь горы с покрытыми горной тайгой и альпийскими лугами склонами и многочисленными долинами. На юге Сибири находится самое глубокое в мире пресноводное озеро — Байкал. Из этого же района начинают свой пугь к океанам великие сибирские реки: Обь, Енисей, Лена, Амур.

Юг Сибири занимают несколько республик в составе России, населенных довольно крупными народами: Горный Алтай (алтайцы, 69 тыс. чел.), Хакасия (хакасы, 78 тыс. чел.), Тува (тувинцы, 206 тыс. чел.), Бурятия (буряты, 417 тыс. чел.). Буряты живут кроме того в двух автономных округах: Усть-Ордынском в Иркутской области и Агинском — в Читинской. В южных районах Кемеровской области обитает небольшой народ шорцы (15,7 тыс. чел.), а в Иркутской области, на границе с Тувой, — тофалары (700 чел.).

Языки всех перечисленных народов относятся к алтайской языковой семье (преимущественно к ее тюркской ветви). Монгольскую группу алтайских языков в Сибири представляет только язык бурят.

Древнее прошлое южной Сибири интересно тем, что отсюда происходят многие культурные приобретения человечества, впоследствии сыгравшие выдающуюся роль в жизни населения всей Сибири. К ним следует прежде всего отнести приручение оленя и возникновение домашнего оленеводства (связываемое с предками самодийских и тунгусских племен). Наиболее древние из известных вещественных свидетельств об этом виде хозяйства происходят со среднего Енисея (Хакасско-Минусинская котловина) и датируются рубежом нашей эры.

Районом зарождения и раннего развития протоал-тайцев послужили степи Центральной Азии, а юг Сибири был, по-видимому, только его северной перифе-

рией. В степных районах южной Сибири в бронзовом веке, в период складывания кочевого скотоводства (III— тыс. до н. э.) население не раз менялось. Есть основания считать, что степные пространства южной Сибири как и расположенные к западу от них приуральско-гаспийские и причерноморские степи) длительное время занимали европеоидные ираноязычные племе-жа — создатели яркой высокоразвитой культуры подвижного скотоводства. Памятники этих племен — курганные захоронения — сегодня хорошо известны. Прекрасные произведения искусства из металлов, дерева, кожи, созданные ими, найдены в курганах Алтая, Хакасии и Тувы и украшают ныне залы Эрмитажа и фугих крупнейших музеев нашей страны.

Многие культурные достижения (умение плавить четаллы и изготавливать из них орудия труда, приручение и одомашнивание животных, опыты ведения земледельческого хозяйства) из области Алтая, Саян и лрибайкалья широко расходились по всей Сибири, в этих процессах творчески участвовало местное па-еосибирское население.

Становление новых видов хозяйства вело к росту Еаселения, миграционным передвижениям. С началом аннего железного века подвижность скотоводов-кочевников увеличилась. С этим временем связано уси-кние проникновения в южную Сибирь из Центральной Азии племен тюркской группы. Здесь тогда имело уесто интенсивное смешение групп скотоводов, гово-ивших, видимо, отчасти на индоевропейских, а отча-си — на палеоазиатских, уральских, тунгусских языках, с пришельцами-тюрками (таштыкская эпоха — 1 в. до н. э. — V в. н. э.). Интересно, что в ту эпоху здесь коисходили процессы межрасового смешения европеоидов и монголоидов.

Серьезные изменения в этническую карту юга Сибири внесло образование империи Чингисхана и монгольские завоевания, распространившиеся и на эту территорию. Часть тюркоязычных племен была оттеснена на север (предки якутов), другие — откочевали на запад, казахские и приуральские степи. Некоторые же монгольские группы осели на юге Сибири, вокруг Байкала,

где стали смешиваться с предшественниками — тюрками и тунгусами. Так постепенно сложился бурятский парод, монголоязычный по языку, но перенявший и сохранивший название одной из групп тюркских племен.

После распада империи монголов население южной Сибири нередко становилось объектом набегов, грабежей и поборов со стороны разных более сильных и организованных соседей (монгольских, маньчжурских, джунгарских правителей). Поэтому включение в XVII в. этого края в состав России и установление твердых границ благоприятно сказалось на судьбе многих южносибирских народов, а некоторых из них спасло от полного исчезновения. Появление на юге Сибири постоянного русского населения, конечно, внесло много новых культурных черт и заимствований в жизнь коренных обитателей. Особенно это касается широкого распространения плужного земледелия, ремесел и промышленности. Но и традиционное хозяйство и быт оказались вполне жизнеспособными.

Следует, впрочем, иметь в виду, что окончательная консолидация (сплачивание, слияние в более крупные этносы) многих народов юга Сибири произошла только в XX в. Ранее ни один из них, кроме бурят, не имел единого общепринятого названия. Хакасы подразделялись на пять территориально-племенных групп, алтайцы — на семь, несколько разных наименований имели тувинцы. Даже буряты, кроме деления на восточных (забайкальских) и западных (прибайкальских), распадались на пять племен, каждое из которых сохраняло не только различия в диалектах, но и особенности хозяйства и бытового уклада.

У восточных бурят сложились кочевые скотоводческие формы жизни. Они разводили лошадей, овец и верблюдов. А вот у западных групп преобладал крупный рогатый скот. При этом часть скота они зимой держали в хлеву и заготавливали для него сено. Интересной особенностью их хозяйства было обыкновение удобрять сенокосные луга навозом. В отличие от бурят Забайкалья, они еще до прихода русских занимались и земледелием — правда, довольно примитивным и в небольших размерах.

Но все же степи Забайкалья оставались по преимуществу районом типичного кочевого скотоводства монгольского типа (с кругло годичным содержанием скота на подножном корму и сменой пастбищ). Домом служила войлочная юрта с коническим верхом на каркасе из разборных решеток. Весь скарб при кочевках перевозился на лошадях и верблюдах. Пища, как у зсех кочевых скотоводов, была в основном молочной. Мясо употреблялось не каждый день.

В отличие от них, западные буряты издавна жили эседло и строили бревенчатые дома, хотя и своеобразной многоугольной формы. Здесь в хозяйстве большую роль, кроме скотоводства и земледелия, играла охота, на Байкале — еще и рыболовство.

Почти такие же различия в образе жизни и хозяйстве существовали и у алтайцев, тувинцев, хакасов. Скотоводство кочевого и полукочевого типа было главным занятием у южных алтайцев, у большинства тувинцев и хакасов. Они разводили лошадей, крупный рогатый скот, овец. Скот круглый год был на подножном корму, сена почти не заготавливали. Жители пред-юрий Саян и Алтая летом пасли скот на альпийских ысокогорных лугах.

Своеобразный тип хозяйства существовал у севе-ю-восточных тувинцев (их называют тоджинцами) и живших по соседству с ними тофаларов: они были оленеводами, но при этом, живя в таежных районах, анимались главным образом охотой, используя оленя только в качестве вьючно-верхового транспорта. Их быт и образ жизни похожи, таким образом, на эвен-нйские. Но по происхождению и тофалары, и тоджин-цы являются последними потомками присаянских оле-яэводов-самодийцев, на тюркский язык они перешли сравнительно недавно.

Вместе с тем и в составе хакасов, и среди север-sax алтайцев и шорцев были группы, в чьей жизни кота играла основную роль. Они добывали копытных (госуль, оленя-марала) и пушных зверей (белку, колонка, хорька, горностая).

Все народы юга Сибири еще до прихода русских жали технику выплавки железа из руды и кузнечное

дело, имели хороших кузнецов. Особенно славились своими кузнецами жившие в Рудном Алтае шорцы: монгольские феодалы до XVII в. даже брали с них дань не пушниной, как с других, а железом. Русские звали шорцев «кузнецкими татарами». Кузнецком они назвали и город, основанный на их земле.

В зависимости от особенностей хозяйства, различались и другие черты культуры и быта. У скотоводов (Тува, южный Алтай, часть хакасов) преобладала войлочная юрта, как у бурят Забайкалья, Охотники же жили или в конических шалашах из покрытых корой лиственницы жердей, или в рубленых из бревен многоугольных юртах. Но к началу XX в. многие перешли уже в срубные дома русского типа.

Разные традиции прослеживались и в одежде. Скотоводы чаще носили длинные халаты с запахивающейся направо полой. Местная знать предпочитала дорогие красивые материи (сукна, шелк, атлас, бархат) китайского или российского производства. В ходу были и длиннополые овчинные шубы, мягкие овчинные (летом — кожаные) сапоги на толстой войлочной подошве с загнутыми вверх «по-китайски» носами. Богачи любили покрывать шубы сверху китайским шелком и украшать отложными воротниками из дорогого меха. Особо сложно выглядели порой головные уборы знати: по цвету и пришитым к ним украшениям можно было определить чин и статус хозяина. Примечательной деталью одежды замужних женщин у южных алтайцев была прилегающая к талии безрукавка (чегедгек). Зимой ее надевали поверх овчинной шубы, летом — на халат.

Народы южной Сибири отнюдь не были социально однородными. Хотя здесь и прослеживалось деление на роды, родовая структура скорее лишь подменяла территориальную организацию. Каждый человек знал свой род — по-тюркски сёок, по-бурятски — ясу («кость») — и обычно мог назвать ire менее семи поколений своих предков. Любого незнакомца, прежде всего спрашивали, какой он «кости», и легко определяли степень родства. Браки внутри рода запрещались, члены одного рода должны были друг другу помогать.

Но внутриродового равенства у всех этих народов (кроме охотников-оленеводов) давно уже не было. В жизни многое зависело от богатых и зажиточных семей, а родовая «помощь» на деле нередко была скрытой зависимостью. Широко практиковалась, например, раздача богатыми баями скота на выпас беднякам (по-алтайски полыш — букв, «помощь»). Это делалось на разных условиях: иногда принявший скот на выпас мог оставить себе приплод, иногда же — он только кормился продуктами (молоком) в течение времени выпаса и мог использовать шерсть овец. Таким образом, хозяин крупного стада получал много почти бесплатных рабочих рук.

Особенно сильное развитие получила внутриродовая иерархия у бурят. У них привилось даже много названий феодальных чинов китайско-монгольского происхождения (шайши, нойоны, зайсаны, шуленги и др.), в подчинении которых состояли целые группы родов или их части. Такое неравенство наблюдалось и у других народов. В Средние века свое государство существовало, например, у хакасов — енисейских киргизов (кыргыс или хягас), и бывали периоды, когда их данниками (кыштымами) оказывались многие окружающие племена. Здесь, на Енисее, в домонгольское время существовала своя письменная культура (так называемый орхоно-енисейский рунический алфавит) на тюркском языке. После нашествия Чингисхана она была утрачена.

О давних культурных традициях свидетельствует высокое развитие разнообразных ремесел, как домашних (прядение, валяние войлоков, кожевенное дело, резьба по дереву), так и профессиональных. Древние традиции ювелирного дела с использованием серебра, золота, меди, драгоценных камней до сих пор сохранились и широко развиты у бурят. Изысканным вкусом отличаются работы тувинских ювелиров, литейщиков из меди и бронзы, камнерезов, резчиков по дереву и кости, хакасская чеканка и другие виды народного искусства.

Влияние новых религий. В южную Сибирь довольно активно проникали мировые религии и другие ре-

лигиозные учения и верования. В XVII—XVIII вв. значительная часть бурят (в основном забайкальских) приняла ламаизм (возникшее в XV в. в Тибете течение буддизма). Хакасы, алтайцы, шорцы, тофалары и западные буряты в XVIII—XIX вв. были обращены в христианство. А в начале XX в. в горном Алтае возникла еще и новая вера— бурханизм, представляющая собой удивительную смесь идей буддизма, христианства и местных культов.

Распространение буддизма способствовало приобщению к литературе, связанной с этим вероучением, и соответствующему образованию. Письменность у бурят использовала старомонгольский алфавит. Некоторые ламы (монахи) знали и тибетский язык. К началу XX в. в Бурятии действовали более тридцати дацанов (буддийских монастырей), в Туве — около двадцати, а число лам исчислялось тысячами. У народов, принявших христианство, была создана сеть церковных школ, и некоторые выходцы из местной среды могли стать грамотными, а единицы даже продолжить образование. Первые ученые из их числа жили и работали уже во второй половине XIX — начале XX в. (буряты Д. Банзаров, Г.Ц. Цыбиков, М.Н. Хангалов, хакас Н.Ф. Катанов и др.).

Однако как образование, так и буддизм и христианство еще слабо затрагивали жизнь рядовых людей. Куда больше на них воздействовали традиционные верования и предетавления, в основе своей шаманские. Приверженность культам не удавалось вытранить ни христианскому, ни ламаистскому духовенству: в лучшем случае старая и новая вера сосуществовали в созна-

нии людей. В тяжелых ситуациях (болезнь и т. п.) на почощь чаще всего звали шамана (по-тюркски кам — от этого слова происходит термин камлание). Среди бурят и тувинцев широко распространилось также полю ние так называемых онгонов (букв, «чистый», «священный»). Так именовали умерших предков и их духов, ткже изображения этих предков. Иногда онгоны имели вид вырезанной из дерева человекоподобной фитуры, а иногда — изготовлялись из кожи, меха или лерсти и не имели какой-либо определенной формы. Особо почитались онгоны великих шаманов. Хранились онгоны в священных местах — рощах, пещерах, горах — куда посторонние не допускались. Существовали семейные онгоны.

В верованиях народов юга Сибири (как и у якутов) присутствуют следы очень древних представлений и культов, связанных с почитанием высших небесных творцов, которые были свойственны когда-то предкам индоевропейских народов. Служителями таких культов, давших родовой характер, у бурятов, как и у якутов, жи особые белые шаманы.

Особую роль в жизни народов южной Сибири, прежде практически поголовно неграмотных, играла бесписьменная литература» — фольклор. Наибольшей любовью и популярностью пользовались героические сказания. Они существовали в разных варианту всех народов этой области. Самые распростраенные циклы сказаний— улигеров, чаще других полнявшихся знаменитыми сказителями — улигершинами, записаны и изданы фольклористами. Это бурятские циклы «Аламжи Мерген», «Гэсэр», хакаский эпос «Албынжи», алтайские циклы «Когутэй», Малчи-Мерген», «Маадай-Кара» и другие.

Известные певцы — исполнители былин были окружены всенародным почитанием. Искусство волнения сказаний часто передавалось по наследству от отца к сыну. В общине роль певца-улигера (у хакасов хайджи, у алтайцев — кайчи) была совершенно особой и почетной — ничуть не ниже шамана.

Такие представления «театра одного актера» обычно происходили в долгие зимние вечера и занимали порой несколько дней. Сказания исполнялись обычно нараспев и под аккомпанемент инструмента типа домры, со струнами из конского волоса.

Народные сказания о «стародавних временах» воспевали чудесные подвиги легендарных богатырей в борьбе против бесчисленных врагов, ради счастья парода. Часто в них говорилось и о том, как своей силой, отвагой и находчивостью бедняки побеждали своих злых притеснителей — чужеземных ханов или баев. Симпатии авторов и исполнителей сказаний всегда были на стороне простого народа.

Конечно, в XX в. жизнь народов Сибири существенно изменилась. Люди стали образованными, специалисты разных профессий и разных национальностей работают теперь рука об руку и в промышленности, и в научных лабораториях, и в области культуры. Есть свои театры, музеи, газеты, телевидение и радио, своя современная литература.