6. Понятие о культуроценозе

Вещи, которые нас окружают в нашей сегодняшней повседневности, соответствуют нашему вкусу: они либо нами выбраны и куплены, либо мы пришли в такую среду, вещи которой нас устраивают. Употребляем здесь термин «вещь» в широком смысле реалий повседневности. Можно сказать, что каждая такая вещь выражает наше собственное суждение и предпочтение. Если заимствовать понятие литературоведения, то такая вещь выражает голос автора. А вот в народной культуре очень мало вещей личностного звучания. У всех вещей, ее наполняющих, есть свои голоса, но там, как в романах Достоевского, нет голоса автора. Вещи как бы независимы от человека. У них свой порядок. Они могут от него убежать и даже, как в одном мифе южноамериканских индейцев, поднять бунт против человека. Отношение к вещам в традиционной культуре не интимно-личное, а объектно-инструментальное. Успеху деятельности, направленной на выживание, служат социальные институты, орудия, жилище, даже рассказывание

13

сказок (у охотничьих народов положено их рассказывать зимой для привлечения зверей и удачной охоты).

Культура, в основе которой лежит рациональный опыт, оформленный традицией, порядком и мерой, и к которой человек относится инструментально, является культуроценозом. Это та сторона культуры, которую как среду человек получает с рождением. К этой культуре человек не относится потребительски или как творец, он участник диалога с ней. Культуроценоз — это такой аспект культуры, где ее компоненты удерживаются взаимными связями. Эти связи, конечно, результат деятельности человека, но вовсе не преднамеренной. «Голоса вещей» в культуроценозе звучат без «голоса автора», т.е. создавшего их человека. Компоненты культуроценоза находятся в строгих распределительных размещениях по отношению друг к другу. Эти-то размещения и воспринимаются как порядок и мера. Одна чеченская пословица фиксирует порядок вещей с присущей народной культуре точностью. «Что надо делать срочно? Труп похоронить, девушку выдать замуж, а гостя накормить». Размещения составляющих компонентов культуроценоза не зависят от близкой или дальней позиции человека. Здесь нет положения, аналогичного требованию смотреть на живописное полотно художника-профессионала с определенного расстояния. В культуроценозе вещи остаются теми же, независимо от позиции человека: например, орнамент является частью предмета, обычно неся в себе идею его действенного начала, а не просто украшением и поэтому может быть расположен в месте, которое не видно.

В культуроценозе перед нами предстает та самая организация, которую Аристотель называл топической. Культуроценозные топы включают распределение территории, хозяйственных угодий, сельскохозяйственных культур и пород животных, типов домов, танцев и песен, доли и счастья, брачных партнеров. Наукой неплохо исследованы разные стороны культуроценозов. Большая заслуга здесь принадлежит французскому ученому Марселю Моссу, изучавшему процессы дарообмена как распределения благ. Целая эпоха в изучении распределительных связей в биологии связана с именем Николая Вавилова. Фольклористы всего мира выявили огромные пласты народных представлений о судьбе и счастье. Голландский медиевист Иохан Хейзенга развил целостную распределительную концепцию культуры как игры. Клод Леви-Строс и другие специалисты по брачным системам показали значение

14

распределительно-дополнительных связей («обмен женами»). Распределение кульгуроценозов в целом представлено в американской концепции «культурных ареалов», немецкой — «культурных кругов», в отечественном учении и о хозяйственно-культурных типах, и историко-этнографических областях.

Будучи объективированными и достаточно автономными, культуроценозы оказываются сдвинутыми в сторону природы. Поэтому исследователи увидели их сначала в обличьи адаптивных систем (таких, как культурные ареалы, а в отечественной науке — хозяйственно-культурные типы и антропобиоценозы академика Валерия Алексеева). Но в человеческой деятельности адаптивный процесс оказывается подчиненным распределительному. И весь огромный опыт человечества это подтверждает. Картофель, происходящий из Чили, занял миллионы гектаров в Ирландии, Польше и Белоруссии. Гречка, происходящая из Тибета, стала совершенно украинской культурой. Мы носим брюки, созданные кочевниками Центральной Азии, и слушаем звуки ими же изобретенной скрипки, которая первоначально имела струны из конского волоса.

Природа в культуроценозе не агрессор, к диктату которого надо адаптироваться, а соучастник культурного процесса. Такое состояние соотношений с природой можно охарактеризовать как «примирение с природой». Это происходит тогда, когда осознается ее необходимость и ее красоты. Требование Талмуда не сжинать последние колосья («край поля») и не сбривать с лица мужчины все волосы («пейсы») — это примирение с природой. Но ведь то же самое мы видим в обычае многих народов не обрушивать последний сноп, а проводить с ним обряд в честь Матери (Отца, Деда) хлеба. Таких обычаев множество, и они образуют целую философию экологии народных культур.

Культуроценозы связаны с естественно-географической средой, но не адаптационно, а стилистически. Огромная Сибирь представлена на юге лесостепью, тайгой, тундрой, долинами больших рек, морским побережьем. Но до российской ее колонизации все народы Сибири были охвачены распределительными взаимодополнительными отношениями, составляющими общий культуроценоз. Выдающийся археолог и этнолог Валерий Чернецов не был согласен с делением культур Сибири на несколько хозяйственно-

15

культурных типов (рыболовов морских побережий, оленеводов тундры, пеших лесных охотников, рыболовов бассейнов больших рек, скотоводов степей). Он предпочитал говорить о едином сибирском хозяйственно-культурном типе. Но перечисленные типы реальны. Только их следует рассматривать внутри общего сибирского культуроценоза. Аборигены Австралии были рассеяны в разных ландшафтно-климатических зонах: пустынях Центральной Австралии, на морских побережьях и островах, в зонах тропических лесов на севере материка. Тем не менее их культура имела общие стилевые особенности. Сеть обменных распределительных отношений охватывала весь материк. То же самое можно сказать об океаническом культуроценозе, где главенствовал стиль, связанный с морем. В кавказском культуроценозе определяющая роль принадлежит отгонному животноводству.