Литература

Арсеньев В.К. Лесные люди-удэхейцы. – Владивосток, 1926; Ларькин В.Г. Удэгейцы: историко-этнографический очерк (с середины XIX в. до наших дней). – Владивосток, 1958; История и культура удэгейцев XIX-XX вв.: историко-этнографические очерки. – Владивосток, 1991; Гонтмахер П.Я. Декоративное искусство народов Приамурья. – Хабаровск, 1991; Шейкин Ю.И., Шейкина О.А. Удэгейские напевы: песни и сказания иманских и бикинских удэгейцев. Вып. 1. – Владивосток, 1991; Смоляк А.В. Шаман. Личность. Функции. Мировоззрение (народы Нижнего Амура). – М., 1991; Смоляк А.В. Удэгейцы // Народы России: Энциклопедия. – М., 1994. С. 352-354.

УЛЬЧИ

Ульчи (cамоназвание – “нани”) – народность России, говорящая на ульчском языке тунгусо-маньчжурской группы народов. Их общая численность – 3 тыс. 233 человека (Перепись 1989 г.). Проживают, в основном, в Хабаровском крае (районы Ульчский, Николаевский, Амурский). Многие исследователи полагают, что в этногенезе ульчей участвовали нанайцы, негидальцы, орочи, эвенки, айны. Большое влияние на традиционную культуру ульчей оказывали постоянные их контакты с народами Нижнего Амура, возникавшие вследствие подвижности населения в поисках хороших промысловых мест. При этом наблюдалось переселение нивхов в ульчские селения, а ульчей – на территорию нивхов, некоторых орочских родов – на ульчскую территорию. Нередко такие контакты приводили к взаимным бракам.

В XIX в. ульчи стали контактировать с русскими, селившимися по соседству с их стойбищами. Произошли серьезные изменения в культуре народности, но все-таки ульчи сумели сохранить главное – рыболовство как ведущую отрасль хозяйства. Традиционные орудия их рыболовства – сети, заездки, крючковые снасти, удочки-махалки, остроги, сачки. Сохранялись и приемы охоты на морского и таежного зверя. Охотились ульчи с применением петель, сеток, самострелов, давящих ловушек, копий, а на морской охоте применяли гарпуны и посохи с крючками. Подсобную роль играло собирательство (коренья, ягоды, грибы, травы).

Высокого уровня ульчи достигли в обработке дерева, бересты, крапивы. Из дерева они делали жилища, нарты, утварь: различные дощатые сосуды, колыбели, блюда, корытца, ложки, коробки, ящички. Из бересты изготовляли стены и крыши летников, двускатные шалаши, ветровые заслоны, летние шляпы, трафареты для вышивок, сумочки для рукоделия, туеса для хранения ягод и другие предметы. Нитки для сетей ульчи получали из крапивы и дикой конопли. Важной деталью убранства старинных жилищ были камышовые циновки для покрытия канов и завешивания стен, обмазанных глиной. Широкое распространение в быту имела плетеная из тальника или ивы утварь: корзины для переноски рыбы, шумовки для вытаскивания рыбных пельменей из котлов, корзинки для вещей. Рыбья кожа шла на изготовление одежды, обуви, сумочек, трафаретов для орнамента, парусов для лодок. Из шкур лосей и оленей шили обувь, охотничьи безрукавки, постели, колчаны для стрел. Все изделия из кож шили сухожильными нитками.

Средствами передвижения служили летом лодки, зимой – нарты, запряженные ездовыми собаками, и два вида лыж – голицы и подклеенные камусом. Ульчские лодки мало чем отличались от нанайских: в отличие от нанайцев, ульчи употребляли парус и пользовались специальной морской лодкой, похожей на речную дощатую, но оснащенную большим количеством пар гребных весел.

Старинное зимнее жилище строилось из бревен, имело четырехугольный план и двускатную крышу. Спали на отапливаемых канах, постелив матерчатый тюфяк и укрывшись ватным одеялом. Летние жилища – четырехугольные корьевые домики на сваях – ставили ближе к реке.

Традиционная ульчская одежда имела покрой кимоно, с запахивающейся левой полой. В комплект верхней мужской одежды входили халаты, куртки, шубы, юбочки, а женскую верхнюю одежду составляли халаты и шубы, нижнюю – нагрудники, штаны, ноговицы. Обувь шилась из рыбьей, оленьей и лосиной кожи, из оленьих камусов, из нерпичьих и сивучьих кож.

В рационе питания преобладали рыбные блюда: юкола из лососевых, вареная или жареная рыба, кетовая икра; корюшка, амур и сазан подавались в виде супа. Из мяса диких животных особенно ценились медвежатина, оленина, зайчатина, а также дичь – рябчики, глухари, куропатки. Пища обогащалась ягодами, грибами, черемшой, сараной, а после контактов с русскими – пшеном, картофелем, хлебом.

В народном декоративном искусстве ульчей имелись свои особенности. Например, для женских халатов мастерицы на маленьких станочках плели из цветных ниток пояса, украшая их концы вышивкой, кусочками меха, медными подвесками и бусами. Мастерицы шили халаты из ровдуги и украшали их вышивкой по коже белым подшейным волосом оленя; в этой вышивке широкое применение нашли зооморфные мотивы, амурская спираль и роговидные завитки, заимствованные из тюрко-монгольского мира кочевников-степняков. В отличие от других народов Амура, полностью забывших мужское искусство художественной обработки дерева и других твердых материалов, у ульчей имеются хорошие резчики, успешно возрождающие этот вид искусства.

Как и у других народов Амура, у ульчей имеется богатейший фольклор, состоящий из преданий, сказок, мифов, пословиц, поговорок, загадок и песен. Ульчские народные песни подразделяются на приуроченные и неприуроченные. Приуроченные песни – это те, которые исполняются в определенное время и при определенных обстоятельствах. Сюда относятся песни трудовые, колыбельные, гостевые, песни-танцы, обрядовые речитации, заговоры, шаманские песнопения. Неприуроченные песни – это те, которые поются в любое время. Среди них особую группу составляют личные песни, с указанием имени автора: песни-посвящения, любовные песни и песни-воспоминания. Широкое бытование получили шуточные, сатирические песни, высмеивающие неудачных охотников, неугодных поклонников, неумелых хозяек.

Традиционные танцы – основа, на которой развилось и совершенствуется современное самодеятельное творчество ульчей. Сюжеты танцев отражают быт, повседневные занятия, персонажей животного мира. Известно несколько современных танцев, воплотивших черты древней самобытной культуры: “Ульчанка”, “Сети из крапивы”, медвежий танец “Хо-хо-хо”, девичий танец “Сбор ягод”.

На основе национального фольклора у бесписьменных ульчей оказалось возможным появление своей художественной литературы. В начале 1950-х гг. заявил о себе талантливый писатель-ульч Алексей Вальдю повестью “У костра”. Построенная на широком использовании фольклорных мотивов, она органически слита с художественным отражением современной жизни ульчей.

Непременным условием заключения любого брака у ульчей была экзогамия – основа родового общества. Главным моментом свадебного пира являлось совместная еда жениха и невесты из особой ритуальной посуды. Из нее отец невесты “кормил” в тайге духа-хозяина местности и просил его оказывать милости новобрачным. Уезжая из дома родителей, невеста должна была стучать в котлы, поставленные у порога. Обмен котлами двух брачующихся сторон символизировал “обмен счастьем”. Затем выполнялся обряд “сусучу”: к лодке или к нартам невесты привязывали веревку, отец или его родственники “не пускали” невесту, “задерживали” транспорт. Невеста привозила родителям жениха подарки от своих родителей и угощения. В свадебном обряде ульчей прослеживаются черты, восходящие к материнскому роду: женитьба на девушке из рода матери, посещение женихом невесты до свадьбы, его проживание некоторое время в ее доме, первое сожительство будущих супругов в доме невесты, моление отца невесты о благополучии брака.

Погребальные и поминальные обряды были пронизаны анимистическими верованиями. Обряд похорон сводился к следующим действиям: умершего клали на полу ногами к двери, а около его головы ставили “угощения”. После смерти близкого родственника покупали медвежонка, “вселяли” в него душу умершего, держали зверя в срубе близ дома в течение 2-3 лет, а затем убивали выросшего медведя, устраивая при этом праздник, на который съезжались все родственники и знакомые. Затем душу умершего “помещали” в собаке, которую хорошо кормили в течение 1-2 лет и держали на месте, где обычно спал умерший.

Основой шаманских верований являлась вера в существование духов. У каждого шамана были свои духи-помощники и духи-защитники. Шаманами были мужчины и женщины, каждый шаман имел несколько бубнов, на некоторые из них, а также на палочки-колотушки наносились изображения духов-помощников. Профессионалов-шаманов у ульчей не было. Источником доходов этих людей были охота и рыболовство.

Из среды ульчей в наше время вышло немало представителей интеллигенции: профессиональные художники (А. Дятала, П. Адига), мастерицы декоративного искусства (О. Росугбу, Ч. Дечули, З. Пластина, К. Дятала и др.), композиторы (Д. Данкан, П. Лонки), учителя, врачи, работники культурно-просветительных учреждений.

Современные судьбы ульчской национальной культуры очень сложны. В течение ряда лет складывалось нигилистическое отношение к ней как в среде ульчской молодежи, так и окружающего русского населения. Национальные формы культуры в одежде, песнях, традиционном народном искусстве отвергаются ульчской молодежью. К сожалению, до сих пор не создана письменность для ульчей, хотя их соседи-нивхи имеют национальную письменность даже на двух диалектах. Не имея письменности, ульчи начинают терять свой язык, теряя язык, утрачивают и этнические традиции своей культуры. Все сложные проблемы возрождения и развития национальной культуры ульчи смогут решать только тогда, когда станут подлинными хозяевами своего ульчского района и предотвратят гибель окружающей их природной среды и культурного генофонда.