Отдел первый превращение коммунизма в бред о любви

«Volks‑Tribun№ 13 содержит статью, озаглавленную «К женщинам».

1) «Женщины – жрицы любви».

2) «Это любовь послала нас сюда».

3) «Апостолы любви».

a) Беллетристическое интермеццо: «Пламенные взоры гуманности»; «звуки истины».

b) Лицемерная и невежественная captatio benevolentiae^{1} женщины: «Даже в одеянии королевы вы не перестаете быть женщинами… вы не научились также спекулировать слезами несчастных. Вы слишком мягкосердечны, чтобы ради своей пользы допустить гибель от голода несчастного ребенка на руках у матери».

4) «Будущность любимого ребенка».

5) «Возлюбленные сестры»».

6) «О, послушайте нас, любовь будет предана вами, если вы этого не сделаете»,

7) «Любви»».

8) «Любовью»».

9) «Во имя любви».

10) «Священнейшее дело любви, о котором мы к вам взываем» (ноем).

c) Беллетристическо‑библейская пошлость: «Женщине предопределено рождать сынов человеческих», что равносильно констатированию: мужчина не рожает детей.

11) «Из переполненного любовью сердца должен развиться святой дух общности».

d) Эпизодическое Ave Maria^{2}: «Благословенны, трижды благословенны вы, женщины, ибо вам суждено дать первое освящение давно предсказанному царству блаженства».

12) «Возлюбленные сестры».

13) «Вместо любви – ненависть» (противопоставление буржуазного общества коммунистическому).

14) «О возлюбленные!»»

15) «Возвести на престол любовь».

16) «Деятельные люди, спаянные взаимной любовью».

17) «Истинные жрицы любви».

e) Эстетический парантез^{3}: «Если ваша трепетная душа еще не разучилась совершать прекрасные полеты» (фокус, осуществимость которого еще нужно доказать).

18) «Мир любви».

19) «Царство ненависти и царство любви».

f) Делается попытка обмануть женщин: «Поэтому‑то вы и в политике имеете весьма веский голос. Стоит вам только воспользоваться своим влиянием – и все ветхое царство ненависти рухнет, чтобы освободить место новому царству любви».

g) Философский туш, цель которого заглушить голос рассудка: «Вечно безмятежная самоудовлетворенность всего человечества – вот конечная цель вашей деятельности».

20) «Ваша любовь». Это служит поводом потребовать от женщин «достаточно большой» любви, чтобы «с одинаковым самоотречением они распространили ее на всех людей» – требование столь же непристойное, сколь и чрезмерное.

h) Фуга: «Многие тысячи покинутых сирот убивают ужасные обстоятельства, во власть которых они отданы». В чем заключается здесь «ужасное»? В том ли, что «сироты» убивают «обстоятельства», или же в том, что «обстоятельства» убивают «сирот»?

i) Откровение неокоммунистической политики: «Мы не хотим посягать на чью бы то ни было частную собственность; пусть ростовщик сохранит то, что ему уже принадлежит; мы только хотим предупредить дальнейшее расхищение народного достояния и помешать капиталу и в дальнейшем отнимать у труда его законную собственность». Эта цель должна быть достигнута следующим образом: «Каждый бедняк тотчас же превращается в полезного члена человеческого общества, раз ему обеспечат возможность производительной работы». (Согласно этому, никто не имеет большей заслуги перед «человеческим обществом», чем капиталисты, в том числе и нью‑йоркские, против которых Криге так негодует.) «Таковая возможность будет обеспечена для него навсегда, если общество даст ему кусок земли, на котором он может прокормить себя и свою семью… Если эта гигантская земельная площадь» (именно 1400 миллионов акров североамериканских государственных земель) «будет изъята из торгового оборота и в ограниченных количествах обеспечена труду, тогда нищете в Америке будет положен одним ударом конец, ибо каждый получит возможность собственными руками построить себе неприкосновенный очаг». Можно было бы ждать понимания того, что не во власти законодателей декретами остановить развитие желанного для Криге патриархального строя в индустриальный или отбросить промышленные и торговые штаты восточного берега назад в патриархальное варварство. Между тем для того времени, когда наступит вышеописанное блаженство, Криге готовит следующую проповедь сельского священника: «И тогда мы сможем учить людей жить в мире друг с другом, облегчать друг другу все тяготы и трудности жизни и

21) возводить на земле первые селения небесной любви (каждое ровнехонько в 160 акров). Криге заканчивает свой призыв к замужним женщинам следующими словами: «Обратитесь прежде всего

22) к своим возлюбленным мужьям, упросите их отвернуться от старой политики… покажите им их детей, заклинайте их взяться за ум во имя их» (неразумных) «детей». Далее, обращаясь к «молодым девицам», он говорит: «Пусть для

23) ваших возлюбленных освобождение земли послужит пробным камнем их человеческой ценности, и не доверяйте

24) их любви, покуда они не дадут обета верности человечеству». (Что это должно означать?) И если молодые девицы будут вести себя должным образом, то он гарантирует им, что их дети

25) «будут такими же любящими, как и они» (имеются в виду «птицы небесные»), и заканчивает свою однообразную песню повторением об

26) «истинных жрицах любви», о «великом царстве общности» и об «освящении». «Volks‑Tribun» № 13 – «Ответ Зольте»:

27) «Он» (великий дух общности), «как огонь любви, пылает в очах брата».

28) «Что представляет собой женщина без мужчины, которого она может любить, которому может отдать свою трепетную душу?»

29) «Объединить всех людей любовью».

30) «Материнская любовь».

31) «Любовь к людям».

32) «Все первые звуки любви».

33) «Лучи любви».

к) Цель коммунизма в том, чтобы «всю жизнь человечества подчинять его» (чувствительного сердца) «биениям».

34) «Голос любви замолкает при звоне монет».

35) «Любовью и самоотречением можно всего добиться».

Таким образом, в одном этом номере мы встречаем любовь, по самым грубым подсчетам, в тридцати пяти видах. В соответствии с этой любовной болтовней Криге в «Ответе Зольте» и в других местах изображает коммунизм как нечто преисполненное любви и противоположное эгоизму и сводит всемирно‑историческое революционное движение к нескольким словам: любовь – ненависть, коммунизм – эгоизм. Сюда же относится и трусость, которую он проявляет, когда, угодничая перед ростовщиком, обещает оставить ему то, что тому уже принадлежит, или когда он ниже клянется, что и не думает «разрушать нежную привязанность к семейной жизни, к родине, к народности», а хочет «лишь воплотить ее в жизнь». Это трусливое и лицемерное изображение коммунизма не как «разрушения», а как «воплощения в жизнь» существующих мерзких отношений вместе со всеми иллюзиями, которые создают себе о них буржуа, красной нитью проходит через все номера «Volks‑Tribun». Этому лицемерию и трусости соответствует позиция, которую Криге занял в спорах с политиками. Он считает (в № 10) прегрешением против коммунизма писать против увлекающихся католицизмом политических фантазеров, вроде Ламенне и Бёрне; из этого следует, что такие люди, как Прудон, Кабе, Дезами, – одним словом, все французские коммунисты, – являются «коммунистами только по названию». О том, что немецкие коммунисты так же далеко ушли от Бёрне, как французские от Ламенне, Криге мог бы узнать еще в Германии, в Брюсселе и Лондоне.

Пусть сам Криге подумает о том, какое расслабляющее действие производит этот бред о любви на оба пола и какую массовую историю и малокровие он должен вызвать у «молодых девиц».