Свадебный обряд

Свадьба считалась делом серьезным, к ней готовились заблаговременно: копили приданое, деньги, тщательно выбирали невесту или жениха.

К началу Святок свадебная тема в играх молодежи достигала своего апогея. По народному календарю после Крещения начинаются свадебные недели, так и говорили: «Крест в воду— жених на гору». Свадебный период продолжался все зимнее межговенье (время между постами), сливался с Масленицей и заканчивался ею. В конце зимы подводился итог бракам, заключенным в течение года. Следует заметить, что зимний мясоед— самое любимое время для свадеб, но справлялись они и осенью, до Филиппова поста, и реже летом, перед Троицей, до Покровского поста.

Участниками свадебного обряда становилась вся деревня, а то и две, если жених и невеста были из разных деревень. Свадь­бу не просто справляли, ее играли, эпизод за эпизодом. В определенной мере она носила театральный и развлекательный характер. Но это лишь внешняя сторона, каждый участник обряда знал свою «роль», старался исполнить ее как можно точнее, нарушение правил могло навлечь большую беду не только на новобрачных, но и на всех остальных.

Свадебный ритуал любого народа достаточно замысловат, у русских же он наиболее сложен. Свадебный обряд включал в себя разнохарактерные элементы: символические, магические и игровые действия, выполняемые всеми участниками обряда или отдельными лицами; большое количество предметов (ритуальная одежда, украшение жилища, дары, приданое, угощение и т. п.); различные жанры словесного и музыкального фольклора (приговоры, плачи, загадки, поговорки, заго­воры, величальные, плясовые, игровые, шуточные песни). Свадебный обряд был связан с целым комплексом социальных и правовых представлений, имущественных и семейных отношений, верований.

Все это было необходимо, чтобы наиболее удачно осуществить переход парня и девушки, жениха и невесты из одного общественного статуса в другой. Они прощались с ровесниками, с которыми ходили на вечеринки, игрища, праздники, и постепенно переходили в группу молодых семей. Кроме того, девушка-невеста переходила из одной семьи в другую, из своего дома в чужой, который станет ей родным; нередко замужество было связано с переездом в другую деревню. Происходила как бы символическая «смерть» парня и де­вушки и их «рождение» в новом социальном статусе. Именно в это переходное время жених и невеста особенно восприимчивы как к отрицательным, так и к положитель­ным воздействиям, и цель свадебного ритуала, с одной стороны, оградить жениха и невесту, а заодно и других участников от негативных воздействий, а с другой— наделить их положительным потенциалом: здоровьем, богатством, детьми.

Свадьбе предшествовал длительный и сложный переговорный процесс. Сначала собирался семейный совет, потом следовала засылка, когда в дом невесты посылали так называемых пустосватов из ближайшей родни жениха, чтобы узнать, как относятся к предполагаемому браку в доме невесты. Затем наступало само сватовство, после которого будущий жених или кто-нибудь с его стороны ехал на смотрины невесты. Здесь гостей обязательно угощали, а невеста до пяти раз выходила к столу, каждый раз в новом наряде. Родители невесты тоже ездили «смотреть дом жениха», их визит тоже заканчивался застольем. Затем происходило рукобитье, или сговор, зарученъе и, наконец, запой или пропой, когда, сговорив все условия, невесту «пропивали». Только после этого следовали венчанье и свадьба с княжьим столом, которым предшествовали девичник и мальчишник.

День сватовства выбирали специально: не ходили свататься в понедельник или вечером, а чтобы сватовство прошло удачно, прибегали к разным хитростям. Например, сваты надевали разные сапоги или валенки; садились на продольную лавку, под полатями.

Если сватовство завершалось успешно, назначали день рукобитья, во время которого родители девушки и парня «били по рукам», но не голыми руками, а натянув на ладонь рукав или обернув руку полой шубы, иначе молодые всю жизнь проживут бедно.

Заключительным актом сговора было взаимное угощение вином или пивом. «Выпить»—означало решить дело окончательно и бесповоротно. Это угощение становилось настоящим ритуальным действом. На столе появлялась большая чаша, в которую приехавшие гости выливали вино. Старший со стороны жениха зачерпывал его и раздавал всем по старшинству со стороны невесты. Затем уже ее отец угощал всех пришедших из дома жениха. Причем каждый раз он должен был выпить из чарки первым.

Отказ жениха или невесты после этих обрядов был крайне нежелателен. (Если после рукобитья и отказывали, то расходы обе семьи делили пополам.) С этого же времени в доме жениха и невесты начинали готовиться к свадьбе — варить пиво. Выражение «заварить пиво» раньше и означало готовиться к свадьбе. На свадебное пиво загадывали: «Если пиво сварится удачно, то жизнь молодых будет счастлива». Пиво, приготовленное к свадьбе, до совер­шения брака не давали пить посторонним, чтобы те не испортили жизнь молодых.

А вот выражение «квасить невесту» означало не отдавать девушку замуж. Если же сама невеста не хотела выходить замуж, то она шла на пивоварню и заливала огонь или опрокидывала пивоварный чан. И напротив, девушка, желавшая поскорее обрести мужа, прибегала к следующему средству: тайно от всех ставила в печь корчагу и заваривала в ней солод, а когда он поспевал, выносила корчагу за ворота и выливала сусло в надежде, что, прежде чем скиснет пиво, жених придет свататься.

После просватанья девушку называли невестой или сговоренкой, а парня женихом. Именно с этого момента невеста одна или с подругами начинала причитать. Причетам и песням все девушки учились с детства от старших. Песни и причитания передавали тревогу и беспокойство невесты за будущую жизнь. В своих первых причитаниях сговоренка просила отца:

Не засвечивай да свечки

Божьей Ты, родимый батюшка,

Не ходи к дубову столу,

Не принимай золотой чары,

Ты не пей зелена вина.

Невеста постоянно обращается то к отцу — красну солнышку, то к матери, упрекая их за то, что они рано отдали ее в чужую семью, на чужую сторону. В плачах чужая сторона —«лес темный», а чужие люди —«звери лютые». После рукобитья девушки высказывали в песнях свою тревогу:

Запросватал меня батюшка,

Заручила родна матушка

Далеким далекошенько.

За три речки глубокие,

За три горы высокие,

За три леса темные.

До свадьбы подруги помогали невесте закончить подготовку приданого и даров. Небольшие дары предназначались для всех родственников семьи жениха, для свахи, дружки и других участников обряда. Почти каждый день жених навещал невесту в ее доме. В качестве подарков он приносил разные лакомства: сладкий пирог с вензелем невесты, пряники, конфеты. Накануне свадьбы в доме невесты обязательно устраивали девичник, а в доме жениха—мальчишник. Это был последний день и последняя ночь пребывания невесты в доме родителей. Она прощалась с домом, с подругами, с вольной девичьей жизнью, с девичьей красотой. В зависимости от местной традиции в роли красоты могли выступать деревце (елочка или березка), лента, девичья повязка, коса. Во многих районах в день девичника топили баню, где невеста мылась со своими подругами. После бани звучало много песен и причитаний о расставании с девичьей красотой, а мытье в бане расценивалось как ее утрата (смывание).

Ты пойдем, милая подруженька.

Ты посмой-ка красу девичью,

Что свою-то волю-волюшку.

В Средней России было принято во время девичника наряжать маленькую елочку или березку, которую и называли девичьей красотой. Такое деревце девушки могли приготовить сразу же после рукобитья. Тогда его прикрепляли на угол дома, на крыльцо или ворота, украсив лентами, косой из кудели. Так деревце и стояло до свадьбы, до отправления к венцу. От дома жениха к дому невесты протягивали веревку, украшенную лентами и косой из кудели. В день свадьбы, перед отъездом в церковь, ближайшая подруга невесты выносила украшенное деревце с особым приговором:

Раздайся, народ, расшатися, народ, красна девица идет!

Не одна она идет, девью красоту несет!

Девью красоту должен был выкупить жених. Когда невесту везли в церковь венчаться, деревце прикрепляли сзади к саням и по дороге выкидывали в поле.

По нормам деревенской и даже городской жизни одного церковного венчания было недостаточно. Брак считался действительным только после проведения тра­диционного свадебного обряда, во время которого новый семейный союз одобрялся родственниками, соседями, общиной. Если состоялось венчание, но по каким-либо причинам не была сыграна традиционная свадьба, молодых разлучали. Причиной такой отсрочки свадьбы могло служить то обстоятельство, что по православному церковному календарю дней, когда можно венчаться, не так уж много: исключаются периоды постов, Сырная (Масленичная) и Пасхальная недели. Кроме того, венчание не проводят в кануны многих других праздников.

День свадьбы — знаменательное событие не только в жизни молодоженов, это театрализованное представление для всей деревни. Утром в дом жениха съезжались его родственники и после распределе­ния «свадебных обязанностей» ненадолго присаживались за столом, после чего отправлялись в дом невесты. С собой непременно брали угощение: пиво, брагу, пря­ники, пироги, чтобы задобрить парней и девушек, загораживающих дорогу празд­ничной процессии, и выкупить место жениху рядом с невестой за свадебным столом.

Такой сложный обряд, как свадьба, нель­зя было пускать на самотек. Если в храме процедура венчания совершалась священником по предписанным церковным правилам, то свадьба игралась по вековым традициям, и роли участников распределялись заранее. Главным распорядителем этого торжества был дружка (дружко) — женатый парень, хорошо знающий весь обряд, бойкий на язык говорун, весельчак и затейник. Ему помогал подружъе, или третьяк. Иногда таких помощников-дружек (еще их называли шаферами) при женихе и невесте бывало по два, три и больше, они развлекали гостей, сопровождали молодых, держали в, церкви над их головами брачные венцы и т. д.

Старшим на свадьбе считался тысяц­кий, обычно крестный (он же посажен­ный) отец жениха. Тысяцкий распоряжался свадебным поездом и всеми обрядами, благословлял и увозил из родительского дома жениха, из денег, выданных женихом, оплачивал свадебные расходы и вен­чальные свечи.

Все гости на свадьбе назывались боярами (со стороны жениха — большие бояре, со стороны невесты — малые), а новобрач­ных после венчания величали князем и княгиней.

В доме невесты, после благословения новобрачных родителями, все перед доро­гой в церковь рассаживались за столом. При этом строго соблюдалось правило: жених и невеста не садились в красный угол, под иконы. Невеста ехала в церковь с расплетенной косой, покрытая большим платком, на котором нашит крест (чтобы ее никто не сглазил).

забыла своего «вечеровальника», бывшего ухажера на вечеринках.

В старину было принято приглашать на свадьбу знахаря или колдуна. В его обязанно­сти входило охранять молодых и совершать все необходимые для этого магические действия. В некоторых районах такого колдуна так и называли сторож. Ему отводилось самое лучшее место за столом, да и угощали его на славу.

Чтобы на молодых никто не навел порчу, необходимые меры принимались еще перед отъездом к венцу. Особое внимание обращалось на одежду невесты. От колдовства в подол ее платья изнутри втыкали иголки без ушек. Ушки иголкам девушки откусывали прямо зубами. По поверью, иголка с ушком «поволокет за собой, а без ушка не сможет». Количество игл могло быть разным, от трех до десяти. (К таким мерам часто прибегали девушки и женщины, отправляясь просто на праздник, чтобы их не «испортили».) Иногда в карманы невесты насыпали дресву (каменную крошку), а сразу же после бани на все время свадебной процедуры ее обнаженное тело обертывали сетью, а то и обвязывали «заговорной» ниткой, чтобы она

Очень часто колдуны, желающие испортить свадьбу, останавливали коней свадебного поезда. В старину рассказы о колдунах и колдовстве можно было услышать в разных уголках России. «Положат медвежью лапу и клок медвежьей шерсти у дороги, и кони не идут». Или со словами: «Девять мер гороха да десятая невеста, кони ни с места!» — бросали в сани невесты стручок гороха с девятью горошинами. И приходилось перебирать все сено в санях, искать и выкидывать стручок, не то кони не трогались с места.

Так что колдуна на всякий случай не следо­вало обижать, а в числе почетных гостей пригласить на свадьбу, оказав ему всяческое уважение. Как говорится, «чем черт не шутит, пока Бог спит».

«Сторож» перед отъездом к венцу на выходе из дому пропахивал — расчищал веником дорогу невесте, а потом и молодым, оберегая их от комков собачьей и кошачьей шерсти, кото­рые могли подбросить, чтобы жизнь у моло­дых не заладилась.

Свадебный поезд обычно составлялся из нечетного числа поезжан; среди них, кроме жениха и невесты, обязательно были тысяцкий, дружки, несколько «бояр».

По дороге собравшаяся деревенская молодежь останавливала поезд, перегородив путь и требуя выкуп. Дружки угощали парней и девушек пряниками, пирогами, вином и пивом, иногда приходилось отку­паться и деньгами, чтобы освободить дорогу и ехать дальше.

Во многих уголках России было принято сразу после венчания переодевать невесту в церковной сторожке в наряд замужней женщины, заплетать волосы в две косы и повязывать повойник. Этот обряд мог происходить и в доме жениха, и назывался он окрутить невесту.

Родители жениха встречали молодых, вернувшихся с венчания, на пороге дома

За столом молодые занимали места уже в красном углу. Немного посидев с гостями, они уходили в горницу или чулан, где для них была приготовлена специальная еда. (Стоит заметить, что перед венчанием жених и невеста соблюдали строгий пост. Впервые они ели после венчания—в сторожке церкви, в дороге или дома. Причем это происходило так, чтобы никто не видел их трапезы.) Когда молодые оставались вдвоем, муж кормил жену сдобным пирогом, испеченным в родительском доме, а она его —своим пирогом. Считалось, что такая еда навеки соединит их, укрепит брачные узы. Когда приезжала родня жены, молодые снова выходили к гостям и празднество продолжалось. Большое свадебное застолье называлось княжий, красный, большой или даровой стол, за которым соблюдались строгие правила, направленные на укрепление новой семьи, поэтому молодые пили из одного стакана, ели одной ложкой из одного блюда, отламывали от одного куска.

Приготовлением еды для свадебного стола занимались только замужние женщины. Выносили яства к столу, делили и раздавали в определенном порядке. Кульминационными моментами трапезы были подача к столу горячего (жаркого) и деление свадебного каравая (сейчас его заменил свадебный торт).

Раздача жаркого сопровождалась обычаем целоваться. Мужчины поочередно вставали из-за стола, подходили к молодым, принимали из рук жены рюмку водки, выпивали, затем целовали молодых и одаривали мужа деньгами. За свадебными столами пели величальные песни, цель которых — вызвать взаимную симпатию и уважение двух родов друг к другу. Прежде всего величали молодых, сравнивали их с голубем и голубкой, с месяцем и солнышком.

Во время свадебного ужина молодые сидели молча, потупив глаза, вели себя скромно, степенно. Ели и пили они тоже весьма умеренно, и когда после трапезы их в сопровождении толпы поезжан вели спать, дружки давали им с собой рыбный пирог (на Севере) или холодную отварную курицу (в центральных и южных губерни­ях), пиво, иногда вино.

В подклети молодых мужа и жену уже поджидало брачное ложе, устланное ржа­ными снопами и накрытое мехами. Это тоже часть древнего обряда: снопы подкладывали в пожелание благополучия и прибытка в доме, а меха символизировали богатство. С этой ночи молодая супружеская чета вступала в новую жизнь...

Свадьба порой растягивалась на несколько дней, один княжий стол следовал за другим, гости пели, плясали, уходили ночевать домой, а утром возвращались.

Ведущие стихии, управляющие жизнью человека

Воздух

Одна из четырех стихий мироздания.

В древних славянских представлениях воздух прежде всего рассматривался как среда, через которую насылается порча или распространяется болезнь. Считалось, что такой воздух возникает в моменты полного затишья, безлунные ночи или во время затмения луны. Оказавшемуся в это время на улице следовало упасть на землю лицом вниз, чтобы не вдыхать нечи­стый воздух.

С принятием христианства воздух стали рассмат­ривать как место пребывания человеческой души. Полагали, что после смерти человека душа покидает тело и становится невидимой. В течение сорока дней она находится в воздухе, после чего поднимается на небо, где сам Господь Бог определяет ее дальнейшую судьбу. Поэтому по истечении сорока дней принято устраивать поминки по усопшему и обязательно ста­вить угощение на могилу. При этом душу приветству­ют особым заговором: «Тело в яме, душа с нами, мы до дому, душа — в гору».

По другому поверью, также связанному с погре­бальной обрядовостью, из недавнего захоронения поднимается пар, принимающий образ женщины в бе­лом платье или самого усопшего. Этот призрак крайне опасен, в поисках телесной оболочки он может пре­следовать людей и даже убивать их. Спасаясь от такого духа, следовало бежать против ветра или поднять навстречу ветру нательный крест (белый платок).

Воздух считался местом пребывания нечистой силы. Верили, что в быстро вращающемся вихре танцуют бесы и ведьмы, а в облаках тумана скрыва­ются болезни. Согласно многочисленным быличкам, ведьма могла выпить чудесную жидкость или нама­заться волшебной мазью. После этого она становилась легкой как перышко и невидимой. Она могла свобод­но носиться по воздуху или отправлялась на шабаш. В народном православии воздух рассматривался как местонахождение бесов, стремившихся причинять людям мелкие неприятности. Невидимый бес мог опуститься на левое плечо человека. Тогда следова­ло обратиться к ангелу-хранителю, находившемуся на правом плече и остававшемуся невидимым. Сле­ды данного представления сохранились в обычае пле­вать через левое плечо. Полагали, что так можно было отогнать злых духов.

Ветер

Как и другие стихии, ветер мог быть злым и добрым, разрушительным или полезным для человека. Небольшой, дующий в нужном направлении ветер был нужен для выполнения ряда хозяйственных работ — сева, веяния зерна, вращения ветряных мельниц. Сильный ветер выворачивал деревья, разрушал дома и посевы, поднимал бурю на море. Считалось, что тихий ветерок возникает от дуновения ангелов, а сильный ветер порождает дьявол.

Славяне верили, что ветры подчиняются повелителю — Стрибогу. По четырем углам земли — на севере, юге, востоке и западе — живут четыре глав­ных ветра. В сказках ветры представлены в образах молодых людей. Вместе с отцом или матерью они обитают на краю света, в глухом лесу или на острове посередине моря-океана. Отсюда ветры разлетаются по всему свету, принося на землю дождь и помогая плыть кораблям.

Представление о ветре как об одушевленном су­ществе привело к появлению многочисленных рассказов о вызывании и даже приглашении ветра. Считало­сь, что ветер можно вызвать пением или свистом.

Во многих приморских районах известны рассказы о том, как жены рыбаков по вечерам выходили к морю. Став лицом к востоку, женщины пели, обращаясь к ветру. Они просили его дуть в нужном направлении, не топить и не отгонять корабли от родных берегов. Взамен они обещали наварить каши и испечь бли­нов, чтобы накормить ветер.

Мельники и моряки обращались к ветру с просьбами о помощи. Они «подкармливали» его, поднимаясь на верх мельницы или мачты и бросая несколько горстей муки. Затем мельницу или парус поворачи­вали по ветру. Так появилось выражение «запря­гать ветер».

Чтобы ветер не обижался, люди приносили ему жертвы: ежегодно в определенные дни «кормили» хле­бом, мукой, крупой, мясом. По большим праздникам ветру отдавали остатки от праздничных блюд. Чтобы успокоить сильный ветер, ему делали подарки — сжи­гали старую одежду или обувь.

Известен также обряд посвящения ветру ребенка. Во время жары или длительной засухи на высокое место выводили нарядно одетую девочку и ласково уговаривали ветер: «Подуй, подуй ветерок, дадим тебе Анечку».

Считалось, что опасно обижать ветер, поскольку он из доброго превращался в злого, принося болезни, а также разнообразную нечистую силу. Но ветер мог и унести болезни, о чем его просили в специальном обращении: «Унеси погань подальше». Иногда обра­щались и к самой болезни: «Ветер тебя принес, пусть ветер тебя и уносит». Чтобы «не отдать ветру», зака­пывали солому, на которой лежал больной или умер­ший. Запрещалось сушить на ветру детские пеленки, чтобы ветер не унес память ребенка.

Поскольку перед ненастьем муравьи всегда соби­рались в муравейник, возникло поверье об их связи с ветром. Считалось, что разорение муравейника при­ведет к появлению разрушительного вихря.

Вода

В народном представлении одна из основных стихий мироздания. С глубокой древности человек осознавал огромное значение воды. Она считалась источником жизни и одновременно обладала гигантской разрушительной силой. Поэтому в отно­шении к воде всегда соединялись два чувства — страх и благодарность.

В подавляющем большинстве народных обычаев вода существует как образ, наделенный положитель­ной семантикой. Отсюда и соответствующие ласка­тельные характеристики — милая, чистая, матушка, вода — Богова сестрица, вода — царица.

Со временем сформировался двойственный взгляд на воду. С одной стороны, в воде видели средство очи­щения и одновременно искали в ней источник силы. В русских сказках, например, вода могла быть как живой, так и мертвой. С другой стороны, воду рас­сматривали как своеобразную границу между миром людей и «тем светом». Из глубокой древности про­исходит также представление о том, что после смер­ти душа человека погружается в воду.

Именно через воду в большинстве мифологических систем проходил путь в загробное царство, где оби­тали души умерших и разнообразная нечистая сила. В частности, известен обычай похорон посредством отправления по воде усопшего на лодке, в которую клали предназначавшиеся для покойного предметы и пищу. До наших дней сохранился обычай после смерти человека выливать всю воду, имеющуюся в доме.

Древние славяне обожествляли источники, считая, что они являются местами, где из земли выходит ее сила. Поэтому вода из источника считалась целебной и использовалась как оберег от враждебных человеку сил. Отсюда же происходит и обычай обливаться водой перед каким-либо трудным делом или перед свадьбой. Сохранилось старинное благопожелание: «Будь здоров, как вода».

Страх человека перед разбушевавшейся стихией отразился в поверьях о том, что в воде обитают водя­ные, русалки и черти. Распространены такие пого­ворки: «Где вода, там и беда», «Черт огня боится, а в воде селится». Чтобы в воду, предназначенную для еды или питья, не забрались черти, ее следовало накрыть крестообразно уложенными соломинками.

Набирая воду из ручья или собираясь искупаться, следовало бросить в воду кусочки хлеба или оста­вить на берегу пищу, а также обратиться к воде с почтительным приветствием. Входя в воду, к черту обращались непосредственно, приговаривая: «Черт из воды, а я в воду». Выходя из воды, говорили: «Я из воды, а черт в воду».

После распространения христианства почитание воды сохранилось, органично войдя в христианский культ, в составе которого уже существовал обряд кре­щения. Очищение водой отразилось, в частности, в обряде водосвятия. Взятая в этот день из проруби вода считалась целебной, ее хранили в доме в течение всего года. В некоторых местах водосвятие совершалось и в другие праздники: накануне Пасхи, на Ивана Купалу.

Считалось, что вода, взятая из источников на Рождество, в Сретение и Страстной четверг, обладала чудодейственными и даже магическими свойствами. Такой водой умывались, поили больных и скот, использо­вали для магических действий. Чтобы избавить скот от болезней или козней дворового, по углам хлева брызгали святой водой. Вместо нее можно было взять воду, которую сам домовой наделил магической си­лой. Чтобы получить ее, следовало опустить в горшок с водой несколько угольков, взятых из-под печки, где обычно обитал домовой. Этой водой полагалось обрызгать углы хозяйственных построек, ульи и вход в баню.

Воду использовали и как оберег. Детей обливали водой, произнося заговор: «С гуся вода, а с (имя) худоба». Известно предание, согласно которому святой Петр брызгает водой себе за спину. Считалось: сколько капель упадет, столько чертей погибнет. Следы подобных ритуалов сохранились в обрядах обмывания младенцев, а также умерших. Для защиты от злых козней мертвецов после выноса тела следовало вымыть пол и протереть мебель в доме.

Чтобы обеспечить благополучное возвращение, святой водой брызгали вслед уходящему из дома. Воду широко использовали и для гаданий. Чтобы увидеть будущее, полагалось смотреть в сосуд с водой или на поверхность реки. Если вода оставалась про­зрачной, то предсказание считалось благоприятным. В противном случае говорили о близкой болезни или даже смерти. Данный ритуал отразился в поговор­ке: «Как в воду глядел».

Чтобы определить характер будущего мужа, в воду бросали камень. Если при падении раздавался всплеск, считалось, что муж будет сварливым. Если же ка­мень падал тихо, то и характер будущего супруга должен был оказаться спокойным.

Существовал также обычай кормления воды: бро­сая в нее специально выпеченное печенье, просили помочь в предстоящих делах или способствовать близкой свадьбе. Во время гадания девушки бросали на воде венки. Если река уносила венок, то девушка ждала сватов.

Огонь

Одна из четырех стихий мироздания. Ее происхождение связывали с солнцем и молнией. Огонь давал тепло и свет, обладал очистительной силой.

Богом огня считался Сварог, а сам огонь почтительно называли Сварожичем. Огонь воспринимал­ся как страшная стихия, уничтожавшая при пожаре все живое. Почитая огонь, в Древней Руси разводили неугасимые костры, которые горели в святилищах многих богов, в частности в святилище Перуна. В доме традиционным местом поклонения огню Сварожичу был овин. Вероятно, когда-то Сварог был и сельско­хозяйственным божеством.

Славяне считали, что огонь — живое существо, которое необходимо вовремя кормить, чтобы он подчинялся человеку. Ставя в печь на ночь горшок с водой, огонь «поили». С огнем обращались почти­тельно, называя его батюшка-огонек. На ночь огонь гасили, обращаясь к нему: «Спи, батюшка-огонек». Считалось грехом плевать в огонь. Обидевшись, огонь мог отомстить человеку: сжечь его дом или иссушить зловредной болезнью.

С небесным огнем (молнией) связывались обере­гающие ритуалы. Во время грозы в избе следовало перевернуть всю посуду, сосуды с водой перекрестить. Чтобы уберечься от прилетавшего с молнией беса, зажигали пасхальную свечку или бросали на печные уголья несколько кусочков ладана.

В славянских заговорах огонь уподобляется лю­бовному пожару. В новгородской берестяной грамоте говорится: «Так разгори сердце свое и тело свое, и душа твоя до меня, и до тела моего, и до вида моего». Чтобы привлечь возлюбленного, следовало положить в печь его след, вырезанный из земли, или принадлежащий ему предмет. В печи он начинал сохнуть, и возлюб­ленный страдал от любви. Следы подобных верований мы находим в былине «Добрыня и Маринка». В ней описывается, как колдунья помещала след богатыря в печь и просила огонь: «Сколь жарко дрова разгораются со теми следы молодецкими, разгоралась бы серд­це молодецкое как у молодца Добрынишки Никитича».

У древних славян огонь являлся непременным компонентом погребального культа. Славяне считали, что, сгорая, умерший переходит в иной мир, где продолжает свою прежнюю жизнь. Поэтому в костер помещали утварь, скот, украшения, рабов и жен. Представление о том, что огонь разделяет мир живых и мир мертвых, отразилось и в христианских верованиях. В апокрифических легендах рассказывается, что во время Страшного суда по земле протечет огнен­ная река. Она сожжет все живое, и Господь Бог спро­сит: «Чиста ли ты, земля?» В первый раз земля ответит: «Чиста, как муж и жена». И снова разгорится огонь. И еще спросит Бог: «Чиста ли ты, земля?» - «Чиста, как вдова»,— скажет земля. И вновь вспыхнет огонь. В третий раз спросит Бог, и в третий раз ответит земля: «Чиста, как красная девица». Тогда и настанет Божий суд.

Очистительными свойствами обладал только «живой огонь», полученный от молнии или добытый ударом кремня (трением деревянных палочек). В XIX веке для защиты от эпидемий совершали ритуал очищения скота: добывали «живой огонь», разжигали два костра, между ними прогоняли стадо, затем через небольшой костер переходили все здоровые члены семьи, а за ними переносили больных. Во время эпидемий костры зажигали и на разных концах деревни. Полагали, что подобный обряд очищения огнем оградит дома от болезней. Сохранился и обряд прыгания через костры в ночь на Ивана Купалу. Верования в очистительную силу огня проявились в широко распространенном обычае сжигания на костре ведьм и одержимых злыми духами.

Огонь как олицетворение подземной стихии персонифицируется в образе змея (дракона), живущего в пещерах. Вступающий с ним в поединок герой дол­жен опасаться его огненного дыхания. Известны много­численные рассказы об огненном змее, соблазняющем женщин или похищающем царевен. Но иногда он может приносить сокровища хозяину. У балтийских народов известны предания о пукисе — огненном духе, который верно служит своему хозяину, принося ему желаемое.