3. Критика теории пассионарнарности

этнос исторический пассионарность исторический

В 1989 году теория пассионарности стала известна широкой публики после публикации монографии Л.Гумилева.

С одной стороны, она тут же стала неотъемлемой частью современной истории и социологии, представляя из себя колоссальный шаг вперед для понимания социопсихических процессов.

С другой - сказочная причина её возникновения - «облучение космическими лучами», «биологическая мутация облученных» -- сразу же подверглась обоснованной критике.

Собственно, критика теории пассионарности сводится, в основном, к критике её космических и биогеохимических источников.

Л. С. Клейн считает, что «предложенные Л. Н. Гумилевым обобщения -- рубежи периодов (фаз), их длительность, цифры -- всё это построено на песке.

Потому что -- какой смысл говорить о начале существования этноса или его конце, о его преобразованиях, если неправильно, неубедительно указаны его определяющие признаки, если нет критериев диагностики -- один и тот же это этнос или уже новый?

Он же указывает на методологическую слабость провозглашаемой Гумилёвым опоры на данные естественных наук -- служащую, по его мнению, основой этноса «геобиохимическую» энергию живого вещества» невозможно соотнести ни с одним видом энергии, известным естествознанию. Теория, по которой пассионарные толчки являются следствием вариации интенсивности космических лучей, также не выдерживает строгой естественнонаучной критики. Данные дендрохронологии ясно показывают, что, приводимые Л.Н.Гумилёвым, даты пассионарных толчков не соответствуют реально наблюдаемым максимумам образования 14C, являющегося универсальным маркером интенсивности внешней радиации.

К тому же известно, что в горной местности интенсивность космического излучения заметно выше, чем вблизи уровня моря, и тогда -- горные этносы должны были бы иметь большую пассионарность, чем равнинные, чего на приводимых Л. Н. Гумилёвым примерах пассионарных этносов не наблюдается. Яков Лурье указывает на такие слабые моменты в теории пассионарности. По Гумилёву, «продолжительность жизни этноса, как правило, одинакова и составляет, от момента толчка до полного разрушения, -- около 1500 лет», а «до превращения этноса в реликт -- около 1200 лет». Однако Гумилев фактами это не подкрепляет, а лишь ссылается на «наблюдения этнологов», не называя их.

А. Л. Янов утверждает, что отсутствие объективного и верифицируемого критерия новизны этноса не только делает гипотезу Гумилева несовместимой с требованиями естествознания, но и, вообще, выводит её за пределы науки, превращая в легкую добычу «патриотического» волюнтаризма.

Янов указывает, что Гумилёв так изображает процесс рождения нового этноса: сначала возникают «пассионарии», люди, способные жертвовать собой во имя возрождения и величия своего этноса, провозвестники будущего. Затем, некий «страстный гений» сплачивает вокруг себя опять же «страстных, энергичных, неукротимых людей» и ведет их к победе. Возникает «контроверза», -- новое борется с «обывательским эгоизмом» старого этноса. Но, в конце концов, «пассионарность» так широко распространяется посредством «мутаций», что старый этнос сдается на милость победителя. Из его обломков возникает новый.

По словам Янова, это -- всего лишь универсальный набор признаков любого крупного политического изменения, одинаково применимый ко всем революциям и реформациям в мире, например к Великой Французской революции.

Вольтера и Дидро можно назвать «пассионариями», сказать, что у них возникла «контроверза» со старым феодальным этносом, что «наряду с процессами распада появилось новое поколение -- героическое, жертвенное, патриотическое, что эта „пассионарность“ так широко распространилась по Европе, что старому этносу пришлось сдаться на милость победителя (Наполеона)».

Янов указывает, что, по мнению Гумилёва, пять веков отделяют первый взрыв (Эллада) от второго (Персия), но лишь два отделяют предпоследний (монголы) от последнего (Россия). Янов говорит: «Либо что-то серьезно забарахлило в биосфере, если она не смогла за шесть столетий произвести ни одного нового „суперэтноса“, либо Гумилев искусственно её заблокировал -- из „патриотических“ соображений».

Янов указывает, что Гумилёв подчёркивает приоритет нации (этноса) над личностью: «Этнос как система неизмеримо грандиознее человека», является противником культурных контактов между этносами, а свобода для Гумилева тождественна анархии: «Этнос может… при столкновении с иным этносом образовать химеру и тем самым вступить в „полосу свободы“ {при которой возникает поведенческий синдром, сопровождаемый потребностью уничтожать природу и культуру…».