Скандинавская эпическая поэзия

Древнейшие сказания большинства германских племен известны, как правило, из скандинавских памятников, сохранившихся почти исключительно в Исландии, поэтому скандинавский эпос— необходимое введение ко всей литературе германских народов. Скандинавские племена не участвовали в непосредственных сношениях с Римом и не участвовали в Великом переселении народов. А готы и западные германцы в 4-6 вв. переживали период военной демократии, разложения патриархально-родовых отношений и зарождения ранней феодальной государственности. Это был своеобразный "героический век", ставший эпическим временем в эпосе германских народов. Исторические имена и события, упоминаемые в древних песнях германских народов,в том числе скандинавов, относятся главным образом к этой эпохе. В Скандинавии упадок родового уклада и зарождение государства происходили в 9-10 вв. Общественные отношения "эпохи викингов" в основных чертах воспроизводят особенности исторической жизни континентальных германцев эпох Великого переселения народов.

Особенно упорно пережитки родового строя сохранялись в Исландии, поскольку там не было королевской власти и вплоть до присоединения к Норвегии (13 в.) реальной формой правления, несмотря на наличие значительной социальной дифференциации, был тинг. Христианизация Исландии была поздней, к тому же еще два столетия (до 12 в.) христианство сосуществовало с языческими верованиями. Поэтому в Исландии создались особо благоприятные условия для сохранения архаической народно-эпической традиции, причем не только героического, но и мифологического эпоса. В 12-13 вв. в Исландии получила распространение письменность и были записаны, а отчасти и созданы по старым образцам многочисленные песни и прозаические сказания— саги. Наиболее архаические (по сюжету, стилю и выраженному в них миросозерцанию) произведения древнескандинавской литературы дошли до нас в виде рукописного сборника на пергаменте, это т. наз. "Королевский кодекс"— "Codex Regius" , судя по палеографическим данным, составленный в 13 в. в Исландии. Сборник этот был найден исландским любителем древностей епископом Бриньольвом Свейнссоном в 1643 г. С тех пор за анонимным сборником закрепилось название "Эдда", или "Старшая Эдда". Откуда взялось такое название? Первоначально "Эддой" называлась знаменитая книга исландского политического деятеля, историка и поэта Снорри Стурлуссона , . Буквальное значение слова Эдда неясно ("Книга из Одди"— хутора, где провел юность Снорри? "Прабабка"? "Поэзия"?) Бриньольву "Эдда" Снорри была известна раньше, чем ему в руки попал пергаментный список с древними песнями. Ряд словесных и сюжетных совпадений заставил его предположить, что найденная им рукопись— источник соответствующих пересказов и цитат у Снорри. Догадка верна в том смысле, что подобной рукописью или рукописями Снорри, безусловно, пользовался. Поэтому Бриньольв решил, что перед ним— подлинная, первоначальная "Эдда", а "Эдду" Снорри, чтоб отличить ее от древней (старшей) поэтической "Эдды", стали называть '"младшей", или "прозаической".

Песни "Старшей Эдды" в целом весьма архаичны и на западноевропейской почве с наибольшей полнотой сохраняют черты древнейших этапов развития словесного искусства. Несмотря на некоторые следы разных влияний, эддическая поэзия, безусловно, предшествует другим видам древнескандинавской литературы. Время их создания— 9-12 вв.

Сопоставление эддического стихосложения и сюжетов героических песен "Эдды" с сохранившимися памятниками эпоса западных германцев убеждает в существовании непрерывной эпической традиции, связывающей "Эдду" не только со сказаниями, но и с песнями эпохи Великого переселения народов. Своеобразие стиля заключается в относительной скупости описаний, преобладании напряженного диалога или лирического монолога и вытекающей из них стремительности развития действия. Известное распространение получили метафорические иносказания-кеннинги (вместо Тор— отец Магни, вместо корабль— вепрь прибоя и т.д.), но их расцвет впереди. Эддический стих— аллитерационный. Аллитерация— система повторения начального звука в корневых слогах слов, весомых по содержанию. Аллитерация создает своеобразный ритм, не ослабляющий, а усиливающий звуковые контрасты речи. Хрестоматийный пример аллитерирующего стиха находим в "Песни о Хильдебрандте": "Hiltibrant enti HaÞubrant undar herium tuem".

Ритмической единицей древнегерманского стиха является так называемый короткий стих, состоящий из двух длинных тактов с непостоянным числом слогов. Два коротких стиха объединяются в длинную строку, часто с помощью аллитерации. Такая длинная строка составляет законченное синтаксическое целое.

Песни "Старшей Эдды" принято не совсем точно делить на мифологические и героические. Далеко не все мифологические песни повествовательны. Их герои— в основном три аса: Один, Тор и Локи. Один- патриарх, глава скандинавского пантеона— бог колдовства (есть специфически шаманские черты), мудрости, военного искусства, "хозяин" Вальхаллы. Тор— бог-громовник. В отличие от мудрого и коварного Одина, Top— по преимуществу воин-силач, вооруженный громадным молотом. Локи, в отличие от них обоих, судя по всему, не имел своего культа и был отрицательным вариантом мифологического культурного героя, озорником-плутом (трикстер). В собственно эпических сказаниях фигурируют главным образом Тор и Локи, Один же— в основном в дидактических песнях.

Чисто повествовательных мифологических песен в "Старшей Эдде" две: "Песнь о Хюмиреи и "Песнь о Трюме". В первой рассказывается, как Тор добыл у великана Хюмира огромный котел для варки пива на пиру богов, выполнив трудные задачи великана. Центральный эпизод— ловля Тором со дна океана страшного чудовища— мирового змея. В другой песне Тор с помощью хитроумного Локи возвращает свой каменный молот Мьёлльнир, похищенный великаном Трюмом. Трюм взамен требует себе в жены богиню Фрейю. Тор переодевается "невестой", а Локи— ее служанкой. Трюма поражает богатырский аппетит невесты и ее горящий взор. Локи объясняет это тем, что невеста голодала от тоски по жениху. Получив в руки молот, принесенный для освящения брака, Тор расправляется с великанами. Мотив борьбы Тора с мировым змеем— излюбленная тема изобразительного искусства и часто фигурирует в т. наз. щитовых драпах (стихотворениях, описывающих рисунок на щите, подаренном поэту-скальду) древнейших скальдов. Сама "Песнь о Хюмире" имеет следы стилистического влияния придворной поэзии скальдов (обилие метафорических иносказаний-кеннингов, более точный счет слогов, искусственная вычурная синтаксическая конструкция). В "Песни о Трюме", наоборот, намечены некоторые стилевые тенденции, ведущие к балладе (обилие параллелизмов, зародыш рифмы при неточности аллитерации), да и сам этот сюжет известен в балладной обработке. Несмотря на различия между песнями, заметна их жанровая близость, принадлежность к одной узкой жанровой разновидности в пределах эддической поэзии. Более полное представление о ней дает пересказ ряда аналогичных сюжетов в "Младшей Эдде". Остается открытым вопрос, существовали ли песни на все эти сюжеты, или некоторые из них имелись лишь в виде прозаических сказаний, или же в смешанном виде.

Обширный свод мифических требований содержится в "Речах Вафтруднира" в форме диалога (вопрос-ответ), представляющего своеобразное соревнование в мудрости между Одином и великаном Вафтрудниром, а также в "Речах Гримнира",- в форме монолога Одина— поучения юному Агнару, подавшему меда страждущему путнику-Одину. К этому типу примыкают и "Речи Альвиса". Это попытки систематизировать древние мифы. Но эти мифы все же менее архаичны, чем в повествовательных песнях о Торе и Локи. Хранителями мифологической и генеалогической информации, носителями мудрости и пророческого дара в эддической поэзии наряду с Одином выступают также великаны (поскольку они существовали еще раньше богов подобно Вафтрудниру или Мимиру, которому Один отдал глаз за право напиться из источника мудрости), или люди, близкие к смерти или пробудившиеся от смертного сна, а также особые пророчицы (вёльвы); таков жанр самой замечательной песни "Старшей Эдды"— "Прорицание вёльвы" помещенной неизвестным составителем в начале сборника. Здесь использованы народная и ученая традиции устного мифологического эпоса, и вместе с тем чувствуется рука индивидуального поэта, причем, несомненно, очень одаренного. "Прорицание вёльвы" распадается на две части: рассказ вёльвы о прошлом и пророчество о будущей гибели мира. Начало песни более традиционно и по теме, и по ее разработке:

"Для суда сходились,

садились владыки;

сошлись для совета

святые боги."

В песне рассказывается, что сначала ничего не было, мир был выведен из состояния хаоса асами, поднявшими землю и устроившими прекрасный Мидгард. Созданный мир осеняет мировое древо— ясень Иггдрасиль, вечно зеленеющий над источником Урд. Из кусков ясеня и ивы боги сделали людей. Наступает золотой век, но вскоре кончается первой войной из-за колдуньи Гулльвейг (в ней склонны видеть олицетворение золота). Первая война и последовавшее за ней нарушение богами клятв— это вина богов, внутренне подготовляющая их грядущую гибель. Один пытается добиться от вёльвы сведений о судьбе богов и гибели мира:

"Одна осталась, когда старый пришел ас страшный и в очи уставился: что выспрашиваешь, на что выпытываешь? Все знаю я, Один, где око твое, в источнике Мимира, что в мире славы, и пьет там Мимир мед по утрам".

Из событий, что приводят к гибели богов, центральным оказывается смерть сына Одина— Бальдра, убитого слепым богом Хёдом стрелой из омелы— единственного незаговоренного растения. В сюжете о смерти Бальдра, вероятно, отразились мифы о происхождении смерти и представления о "временной смерти"— обряде посвящения. Хёду отомстил брат Бальдра— Вали, родившийся за ночь до этого. Образ ребенка-мстителя чрезвычайно типичен для архаического эпоса разных народов. Перед гибелью мира наступает хаос. Строки, описывающие гибель богов, связываются зловещим рефреном:

"Гарм громко лает

У Гнипахеллира,

привязь порвется,

вырвется волк;

он много ведает,

я много предвижу:

судьбы славных

и сильных богов." (Перевод Е. Мелетинского)

Прошедшее время сменяется настоящим, а "я"— "она". Сменяют друг друга яркие зрительные и акустические образы огромной эмоциональной силы: гудит древний ствол Иггдрасиля, лает мифический пес Гарм, звенит рог стража богов Хеймдалля, блестит солнце на мечах богов, срывается с привязи волк Фенрир, поднимается мировой змей со дна океана, плывет корабль мертвецов под управлением Локи, появляется огненный Сурт и другие великаны.

"Черным стало солнце,

суша тонет в море,

светлые звезды

сыплются с неба

Пар жарко пышет,

и жизни питатель,

пламя до самого

поднялось неба." (Перевод Е. Мелетинского)

Боги, люди, великаны и чудовища гибнут во взаимном истреблении, мир сгорает. Но за гибелью мира следует его обновление, воскресение младшего поколения богов, примирение Бальдра и Хёда и возрождение золотого века. Не исключено, что эта картина подсказана христианством. Но в целом "Прорицание вёльвы" порождено языческой мифологической фантастикой. Особняком стоит группа мифологических песен-перебранок. Перебранки на пиру или перед боем— явление и быта, и ритуала. В знаменитой "Перебранке Локи" изображается, как этот возмутитель спокойствия эпического мира является на пир богов и поочередно поносит их всех (за трусость, женоподобность, неблаговидные поступки и позорные ситуации, в которых они оказались) и богинь— за разврат, пока не возвращается Тор, угрожающий ему своим молотом. Эта и подобные перебранки— своего рода протокомедии.

В "Старшей Эдде" есть три песни о Хельги (Олег)— герое, по-видимому, скандинавского (датского) происхождения, что подтверждается хроникой Саксона Грамматика, где Хельги принадлежит к знаменитому датскому королевскому роду Скьельдунгов (Скильдингов). Это— типичные богатырские сказки-песни. Англосаксонская "Песнь о Беовульфе", "Деяния датчан" Саксона Грамматика и отголоски в исландских сагах свидетельствуют, что, кроме песен о Хельги, существовал целый цикл песен и сказаний о датских богатырях эпохи Скьельдунгов с мотивами драконоборства и межплеменных войн, однако этот цикл не получил отражения в сохранившихся песнях "Королевского кодекса".

Наряду с эддической поэзией народно-эпическая литература древней Скандинавии представлена также исландскими прозаическими сагами, которые в принципе более позднее явление в истории эпоса, причем явление уникальное, Так как другие германские народы не знают эпоса в прозе. Исландские саги восходят как к устным, так и к литературным источникам. 13 в.— век записи саг, но имеются данные о том, что ранее они бытовали в устной форме. Прозаические саги делятся на три группы: "Саги давних времен", "Королевские саги" и "Родовые саги" (последняя группа— основная).

Период от интенсивного заселения Исландии до ее окончательной христианизации (930-1030) в исландской традиции обычно называют "веком саг", так как он выступает как своего рода героический век (эпическое время) в исландских сагах. Герои родовых саг— выдающиеся люди из числа первых поселенцев и их ближайших потомков. Вокруг этих выдающихся лиц концентрируется действие, но в качестве второстепенных лиц в саге фигурируют сотни людей, в особенности в пяти "больших" сагах: "Сага об Эгиле", " Сага о жителях песчаного берега", "Сага о людях из Лаксдаля", "Сага о Греттире", "Сага о Ньяле". Персонажи группируются по семейно-родовому и, что практически в значительной мере совпадает, по территориальному признаку. Саги содержат богатую, часто весьма точную генеалогическую информацию, которая имела для исландцев практическую ценность при разрешении имущественных и земельных конфликтов.

Историческая память "родовых" саг очень важна. По-видимому, в их состав вошло значительное количество родовых и местных (топонимических) преданий. Связь с устной традицией подтверждается и исключительно простым разговорным языком саг, наличием вариантов и повторяющихся стилистических моделей.

Идеализирующего гиперболизма, поэтической приподнятости в прозаических сагах несравненно меньше, чем в эддической поэзии, но зато в них с большим мастерством воссозданы картины быта и общественной жизни Исландии эпохи независимости. Совершая значительный шаг в сторону бытового правдоподобия, саги знаменуют начало движения от эпоса к роману.