9. Роль традиционного мировоззрения в становлениии хакасской литературы

Хакасский государственный университет им. Н.Ф.Катанова

Современная хакасская литература представляет собой оригинальный, семиотически многозначный (на всех уровнях и во всех аспектах эстетического и философского познания мира) пласт культуры - и в контексте региональной и национальной литературы. Осмысление хакасской литературы региональными критиками: П. Троякова, К. Антошина, А. Кошелевой. В. Карамашевой, С. Суразакова, З. Казагачевой, С. Каташ, Н. Киндиковой, Н. Тобурокова, В. Петрова, З. Башариной и др. - осуществляется в ее рассмотрении как единого целого, в ее связях с историей и обществом. Эти ученые считают, что новейшая хакасская литература не может быть до конца понята вне истории, философии, религии, искусства, народной морали, начиная от древнетюркской литературы до наших дней. Географически Хакасия является центром соединения Великого пояса евразийских степей и территорий Центральной Азии и традиционно рассматривается представителями естественных и гуманитарных наук как один из наиболее активных центров культурогенеза в Евразии; данный регион представляет собой своеобразное семиотическое пространство, «ядро» которого составляют философско-эстетические системы, имеющие в основе постулаты таких религий – тенгризма, манихейства, шаманизма; население Хакасии на протяжении нескольких веков представляет собой устойчивое этнокультурное единство: симбиоз тюркских и славянских субэтносов, характерная черта которого – перманентное и глубокое взаимодействие, взаимопроникновение многочисленных элементов культуры.

Процесс формирования хакасского историко-литературного мышления связан с постановкой проблем ускоренного развития новописьменных литератур, фольклоризацией, освоением опыта русской литературы через контактные связи, прямые заимствования и т.д. В это же время возникла еще одна, очень важная тенденция: введение в поэтику произведений мифологических элементов, выполняющих многоаспектные художественные функции, что позволило хакасским литераторам существенно расширить индивидуальное и общее семантическое пространство, творчески использовать художественный опыт Чингиза Айтматова и Валентина Распутина.

Хакасская литература генетически восходит к древнетюркской поэзии VI-VIII веков, в ней обнаруживаются зачатки многих лирических жанров. Древнейшим государством на территории сибирского региона (а это современные Хакасия, Алтай, Шория, Тыва, а также Монголия) был Тюркский каганат, возникший в VI в. Первые произведения древнетюркской литературы — это надписи, сделанные руническим письмом на каменных стелах, которые входят в комплекс погребальных сооружений. По утверждению специалиста по тюркской поэзии И. В. Стеблевой, орхонские надписи преемственно связаны со стилем героической поэмы, а енисейские относятся к эпитафийной лирике. Енисейские надписи обстоятельно изучены М. А. Унгвицкой и И. Л. Кызласовым. Рассматривая взаимоотношения древней поэзии с народной лирикой, Унгвицкая пришла к следующим выводам: во-первых, эпитафии, являясь первыми образцами древней литературы предков современных хакасов, алтайцев, тывинцев, органически связаны с песенным фольклором этих народов; во-вторых, Унгвицкая считает, что руническая енисейская поэзия отличается от песенного фольклора более современной и богатой рифмой, эпифорой; исследователь выделила приоритетные лирические жанры: гимн, ода, которая сочинялась от лица умершего, патриотизм в оде изображался как высшее проявление человеческой добродетели; в-третьих, Угнвицкая полагает, что лирический герой древней поэзии не только рыцарь и патриот, но и человек образованный, просвещенный. Его образ предстает в поэзии идеализированным, гиперболическим. Художественные традиции древней письменной поэзии были творчески восприняты и развиты в фольклорной и письменной поэзии тюркоязычных народов Сибири, влияние этих традиций мы ощущаем в современной хакасской поэзии.

На исходе XX – начале ХХI века хакасские поэты пытаются возродить давно забытое, вернуть те духовные ценности, которые были свойственны традиционному мировоззрению. «Каждая литература живет по законам своего исторического развития, своего эстетического выбора, — считает литературовед Н.С. Надъярных. — Эти законы постоянно обно-вляются и модифицируются, но национально-культурный «код» постоянно заявляет о себе и искусство исследователя в том, чтобы его выявить».

Чтобы выявить национально-культурный «код» хакасской литературы, надо прояснить, по определению Г.Д. Гачева, «национальную картину мира», ту «сетку координат», которой «данный народ улавливает мир и, соответственно, какой космос (в древнем смысле: строй, миропорядок) изображает он в своем художественном творчестве» (1). Предварительная характеристика конкретной «национальной картины мира» в отечественной филологической науке впервые дана была Г.Д. Гачевым на примере киргизской литературы, считавшим, что особенно важное значение имеют в ряду национальных «кон-стант мировидения» образы природы, преимущественно образы-символы. Опорные сквозные образы-символы выступают в качестве первого слоя зримого воплощения «сетки координат», свойственной каждой национальной картине мира.

В числе конкретных опорных элементов традиционной «системы координат» при характеристике отдельных национальных или региональных картин мира выделяются, например, такие образы-символы: образы коня, гор, степи, неба, солнца, луны, круга, огня, дороги. По Г.Д. Гачеву, выявившему «национальную картину мира» на примере киргизской литературы, именно эти компоненты составляют тот круг системообразующих первоэлементов, без полного вычленения которого невозможен последующий анализ. Взаимодействие всех этих компонентов направляется такими высшими эстетическими ценностями, как специфически окрашенная в данной народной традиции трактовка прекрасного и безобразного, возвышенного и низменного, трагического и комического. Соотношение этих эстетических ценностей формирует национальный эстетический идеал, который находит воплощение в своеобразии художественной концепции человека. Такими центральными фигурами тюркского фольклора, впитывающими в себя основной смысл культуры своего народа в данную эпоху ее развития, являются образы богатыря, алыпа.

Хакасская «национальная картина мира» представляется в чем-то очень схожей с киргизским мировидением, что объясняется общностью происхождения — и те, и другие — потомки древних тюрков, населявших территорию Саяно-Алтая, различия все же есть. Хакасская «национальная картина мира» — это великое Хан-Небо, солнце — «солярный крут» — один из древнейших символов у древних хакасов-солнцепоклонников, это степь, и то, чего нет ни в какой другой культуре — древние курганы и менгиры. Хакасские курганы — знак, код хакасской культуры, ее тайна, ее загадка, которая еще не разгадана, как тайна египетских пирамид.

Для многих современных художников слова традиционное мировоззрение стало основой образной системы, без которой трудно понять концепцию их творчества: это и поэзия М. Баинова, и В. Майнашева, и А. Кыштымова, и Н. Ахпашевой и др. Одно из направлений — поиск своих корней, родословной. В этом отношении большой интерес представляет поэзия Натальи Марковны Ахпашевой. В ее сборниках «Кварта», «Солярный круг» развивается тема исторической памяти. Ахпашева интуитивно, на генетическом уровне чувствует свое родство с предками:

«Проступает из памяти древней,

Как сквозь пыль бездорожных степей,

Возвращаясь в родные кочевья,

Мы торопим косматых коней…»

В этом стихотворении возникает картина степного кочевья. Голос лирической героини сливается с голосом племени, коллективный портрет которого этнически узнаваем: «Лижет ветер скуластые листья. Страстно сужена ярость зрачков». Образность стихотворения отражает специфику хакасского менталитета:

Нам навстречу рассветы клубятся,

Медным бубном пространство гудит...

Степь листает страницы скитаний.

Плещет вслед ковылей седина.

Как бубен — неотъемлемый атрибут языческой культуры, так и «ковылей седина» — яркая примета типического хакасского пейзажа. Концептуальная мысль стихотворения — о преемствен-ности поколений, о вечной связи судеб: «Мы прошли через все расстоянья, Мы пройдем через все времена».

Композиционно-структурное оформление стихов Ахпашевой подчинено чувственному началу: предметы, конкретные факты вызывают эмоции, размышления лирической героини, ведущие к широким обобщениям, метафоричности мысли и чувства. В последних стихах ощущается целостность поэтических образов, отточенность стиля — свидетельство мастерства поэтессы.

Сборник стихов Н.М. Ахпашевой «Солярный круг» открывает стихотворение «Древнее изваяние», в основе которого — обряд поклонения языческим памятникам-менгирам:

Здесь проходили караваны

Кочевников,

И каждый год

Кололи черного барана

И кровью мазали мне рот.

В стихотворении сопоставлено обрядовое действо: в прошлом и сегодня. Тот факт, что обряд выжил, указывает на неизменность обычаев и традиций, без которых этнос не сможет выжить. И пусть обряд несколько упростился, смысл его прежний:

Теперь не молятся, не плачут,

Не мажут губы мне в крови,

Но просят так же все — удачу

И на охоте, и в любви.

Для поэзии В. Майнашева – классика хакасской поэзии и нашего современника характерно стремление запечатлеть явления действительности в оригинальных художественных образах, что особенно заметно в его пейзажных стихотворениях. Исследователи творчества В. Майнашева — К. Антошин, В. Карамашева, А. Кошелева отмечали, какой глубокий символический смысл,его поэтической системе имеют образы огня, очага. Для лирического героя В. Майнашева характерно обращение к огню как к живому существу: огонь в очаге символизирует и духа дома, и огонь человеческого сердца, поэтому его надо кормить, ему надо поклоняться.

В пейзажной лирике В. Майнашева ярко и неповторимо запечатлена природа Хакасии, изображение которой очень часто сопряжено с мифами и преданиями народа. В этом плане очень показательно стихотворение поэта «XX век». В основе образного строя стихотворения изображение природы как открытого храма: Как голубые свечки, Горят цветы в логу, И лютые овечки Их тушат на бегу... Центральный образ стихотворения — курган. По представлениям поэта, с курганами связана память о великих героях прошлого, так возникает в стихотворении образ богатыря Албынжи, который спит до поры до времени, как охранитель своего народа не только в прошлом, но и в будущем. Когда в заключительной строфе этого стихотворения появляется образ «ядерного солнца» как предвестника вселенского апокалипсиса, читатель начинает понимать, что время Албынжи скоро придет. Таким образом, в основе образного строя этого стихотворения поэт использует традиционные для хакасской культуры образы-символы, национальный «код». Там, где в русской духовной

культуре центральный образ-символ — храм, в хакасской — курган, вся природа — храм под открытым небом. Лирический герой В. Майнашева ощущает свою связь с предками, покоящимися в степных курганах, и от лица поколения под-черкивает эту преемственность:

Над степью чернеют курганы в свете темной ночи. Заглядывая в глубь неба, пусть, мол, в небо растут, Всю землю на плечи взвалив, Растем мы теперь Вместе с мечтою предков К звездам туманным... Эти строки стихотворения В. Майнашева «Песнь о звездах» еще один пример философской лирики поэта, стремящегося понять смысл человеческого бытия, место современного человека в цепи поколений, и опять эта связь осознается посредством традиционного для хакасского менталитета образа кургана.

Таким образом, в поэзии хакасских поэтов осуществляется попытка возродить традиционные представления, вернуть утраченные духовные ценности; сама образность современной хакасской поэзии имеет национально-специфическое начало, без учета которого невозможно понять концепцию творчества того или иного поэта, постичь «национальную картину мира».

Крайне существенным в плане эволюции определенных эстетических тенденций является, на наш взгляд, и следующее обстоятельство: современные художники слова такие, как Александр Котожеков не просто ввели в семантическое пространство хакасской прозы образы степи, кургана, неба, а то, что эти образы вырастают до значения синонимичных мифологем, что они используют образы и символы древнего мифа в качестве смысло- и сюжетообразующих элементов, сумели реализовать внесоциумный уровень художественного познания мира, тяготеющий к онтологичности.

Так ключевой для его новой повести «Караван» (2005) образ «каравана» – символический, он не раз возникает на страницах повести и связан напрямую со стихотворением В. Хлебникова, цитируемым одним из героев произведения.

Благодаря емкости и иносказательности этого символа возникает та связь между прошлым и современным, на противопоставлении которых построена вся повесть. Самобытность творчества данного автора определяется приверженностью к теме родной Хакасии, и его способностью понять и выразить национальный строй души, основы традиционного мировоззрения. Именно традиционное мировоззрение определяет собой все уровни структуры новой повести А. Котожекова «Караван»: от образного – до содержательного.

Как и большинство произведений о войне, по жанру данная повесть является лирико-философской прозой, ее автор в силу возраста не мог быть участником той войны и судит о ней опосредованно, через воспоминания очевидцев, художественно переосмысливая их. В «Караване» А. Котожеков передал тягостную и давящую атмосферу, в которой пребывает наше общество. Он повествует о том, как гибнут надежды людей, как проходит их жизнь, лишенная будущего, в ситуациях бездуховности и косности. Современная действительность сопоставлена с недалеким прошлым- 30-40 годами - через судьбы двух героинь - деревенской и городской жительниц, таким образом автор противопоставляет два типа сознания: народную точку зрения и представителя интеллигенции. Главная героиня - в прошлом учительница Майра, которая, прожив большую часть жизни в городе, возвращается в родной аал через несколько десятков лет и понимает, насколько изменилась жизнь в степи. В сознании Майры ретроспективно возникает картина степи, полной в ее детском восприятии жизни: пасущийся скот, дымники, исчезнувше с лица земли деревни, детские голоса.

Повесть Котожекова содержит национально-культурный «код» хакасской литературы, или, по определению Г. Д. Гачева, «национальную картину мира», ту «сетку координат», которой «данный народ улавливает мир» и тот «космос (в древнем смысле: строй, миропорядок), который изображает он в своем художественном творчестве» (3). В художественном мире

повести одним из таких значимых, кодовых – смысло- и сюжетообразующих элементов является образ степи. Описания хакасской степи у Котожекова окрашены лиризмом, страстной взволнованностью. Не случайно в авторском повествовании так часто используются слова-символы: «ныть» души и « лад» - как состояние абсолютной гармонии с природой, в то время как слово-образ «ныть» символизирует душевный диссонанс, дисгармонию и соответствует природному состоянию. В монологах главной героини Майры встреча со степью нынешней, которую она не узнает – голой, сиротливой, заброшенной, и степью ее детства, овеянной сладкими ее сердцу воспоминаниями детства - многолюдной, живой, где пасется скот, обрабатываются поля, где слышны детские голоса, где она себя чувствовала всегда уютно, защищено, поистине в ее сиротском детстве степь была ее матерью, кормилицей, домом. Поэтому-то Майра, через многие десятки лет оказавшись на родине, так торопится отыскать знакомый менгир с зеленым пятнышком, которое «как островок надежды» манило ее в детстве. Когда героиня наконец находит этот менгир с зеленым пятнышком, она вспоминает услышанную в детстве легенду о белоглазых людях, из-за гордости исчезнувших в незапамятные времена и похоронивших себя в этих курганах. В пространственно-временной и смысловой структуре повести этот мифологический пласт очень важен для осмысления уроков прошлого, не освоив которого, невозможно понять будущее.

В творчестве этого хакасского писателя осуществляется попытка возродить традиционные представления своего народа, вернуть утраченные духовные ценности, сама образность его произведения имеет национально-специфическое начало, в этом ее неоспоримая художественная ценность. Таким образом, современные писатели Хакасии не отступили перед нашествием «массовой культуры», сохранили свои традиционные эстетические позиции, умножают достояние своей национальной художественной литературы, опираясь на традиционное мировоззрение и культуру.