1. Особенности

Важным обстоятельством, определившим неизменное притяжение к Новгороду нескольких поколений историков и археологов, оказалась прекрасная сохранность в его почве всех без исключения предметов, которые когда-либо попадали в землю. Новгород возник на плотных глинистых почвах, не впитывающих воды дождей, паводков и талого снега. Влага до предела насыщала его культурный слой, медленно сочась в Волхов и препятствуя проникновению воздуха. Поэтому в культурном слое Новгорода не было условий для развития микроорганизмов, вызывающих процессы разрушения органических материалов, а металлические предметы в нем покрывались лишь поверхностной пленкой коррозии, предохранявшей их от дальнейшего разложения.

Это значит, что в новгородской почве ожидают своего открытия остатки всего, что некогда было сделано руками человека и служило ему: нижние венцы домов и пограничные частоколы усадеб, уличные и дворовые мостовые настилы, системы дренажа и фортификационные конструкции, домашняя утварь и сельскохозяйственный инвентарь, инструменты ремесленников и продукты их производства, оружие мужчин и украшения женщин, остатки одежд и детали конского убора. В Новгороде археолог может не только войти на усадьбу и в жилой дом средневекового горожанина, но и увидеть себя в окружении привычной этому горожанину бытовой обстановки.

Чтобы эта особенность стала вполне очевидной, следует знать, что главным поделочным материалом вплоть до недавнего времени было дерево. Из дерева строили дома, им мостили улицы, из него изготовляли посуду и транспортные средства. На дереве писали иконы, а на коре березы -- письма. И все, что было сделано из дерева, в обычных почвенных условиях безвозвратно гибло. Любая музейная экспозиция средневекового быта поэтому оказывалась поневоле избирательной и случайной, демонстрируя главным образом предметы из цветныx металлов, камня и стекла, которые составляют лишь ничтожную и не определяющую часть репертуара древних вещей. Акценты восприятия прошлого из-за этого неизбежно смещались, а само такое восприятие становилось деформированным. Между тем новгородская почва идеально сохраняет не только деревянные, но и костяные и кожаные изделия, а также ткани.

Существует еще одна важнейшая особенность Новгорода, бесценная для изучения его древностей. Цель археологических раскопок не состоит в простом коллекционировании древних предметов. Важнейшее намерение археолога заключается в реконструкции локально-хронологических комплексов. Археолог озабочен выяснением связей между открываемыми в процессе раскопок древностями. Его интересует единовременный набор предметов, служивших обитателям конкретной усадьбы или конкретного жилища, а также хронологическая динамика развития таких комплексов. В обычных условиях работа археолога бывает затруднена десятками разнообразных обстоятельств, главным из которых является нарушение культурного слоя в ходе строительных и хозяйственных работ. Даже при рытье погреба или колодца древние предметы меняют свое положение в слое, перемешиваясь с более поздними, и лишая исходный комплекс должной стерильности. В еще больших масштабах такие нарушения возникают при крупных строительных работах. На древних улицах Москвы, например, массовое строительство каменных домов в XVIII-XIX веках безвозвратно уничтожило остатки древней деревянной застройки, откладывавшиеся на тех же местах в предшествующие столетия. Еще более разрушительным для таких остатков стало массовое строительство XX века с глубоким залеганием фундаментов многоэтажных зданий. В Новгороде из-за повышенной влажности почвы средневековые горожане избегали рытья погребов и колодцев, а дома здесь не имели заглубленных фундаментов. Напротив, их ставили на бревенчатые подкладки, чтобы избежать соприкосновения нижнего венца с почвой. Поэтому древние остатки оказывались не нарушенными. После утверждения в 1778 году нового генерального плана Новгород был перепланирован по принципам регулярной застройки. На место стихийно сложившейся древней градостроительной схемы пришла схема прямоугольной планировки кварталов на Торговой стороне и радиально-полукольцевая на Софийской стороне. Новые улицы в большинстве случаев прошли по задворкам древних улиц, а красные линии древних улиц, у которых сосредоточивалась основная застройка, оказались в основном внутри современных кварталов, во дворах, а не под фундаментами новых зданий. Благодаря этому обстоятельству весь массив культурного слоя средневекового Новгорода сохранился до нас в его стратиграфической целостности и элементарно, просто расчленяется на последовательные прослойки, включающие в себя всякий раз хронологически однородные комплексы остатков древних строений и предметов. Иными словами, мы получаем возможность наблюдать относительно-хронологическую последовательность развития как целых комплексов, так и отдельных процессов и форм конкретных вещей, меняющихся с течением времени в зависимости от совершенствования техники, изменения вкусов и движения моды.

Однако любая относительно-хронологическая схема абстрактна до тех пор, пока ее не удастся привязать к абсолютным датам. И здесь на помощь археологу приходит исключительная сохранность дерева в культурном слое Новгорода. Бревна срубов и уличных мостовых содержат в себе заряд точной информации о времени рождения и смерти породившего их дерева. В поперечном разрезе любого бревна, в сложном рисунке его годовых колец, как неким самописцем, зафиксирована история меняющихся от года к году климатических условий. Неблагоприятное для роста дерева лето оставляет на этом рисунке тонкое кольцо, благоприятное -- толстое. Чередование колец соответствует чередованию годичных изменений погоды, и надо думать, что семь тучных и семь тощих библейских лет отложились в свое время на срезах пальм сменой семи толстых годовых колец на семь тонких. Чередование колец причудливо и практически неповторимо. Это обстоятельство было положено еще в конце прошлого века американским исследователем Дугласом в основу созданной им дендрохронологии -- метода определения года рубки дерева по годичным кольцам. Метод Дугласа был разработан с помощью изучения годичных колец долговечных деревьев -- секвойи, калифорнийской сосны и дугласовой пихты, живущих не одно тысячелетие.

В русском лесу столь долговечных деревьев нет. Новгородские дома и мостовые сооружались главным образом из сосновых бревен, возраст которых редко превышает 150 лет. Из-за повышенной влажности культурного слоя и его быстрого нарастания новгородцам приходилось возобновлять мостовые своих улиц постоянно. На отдельных раскопах, где мощность культурного слоя достигает 6-8 м, количество последовательно возобновлявшихся настилов равно 27-30. Частые в деревянном городе пожары уничтожали строения, но их нижние венцы, прикрытые наросшим за время их существования культурным слоем, навсегда остались в земле. Число таких остатков за 50 лет раскопок превысило 2000. Дендрохронологическое исследование мостовых и срубов, во-первых, позволило найти как бы замену американской секвойе: шкала движения из года в год климатических условий с IX века до настоящего дня была составлена сочетанием многочисленных взятых из раскопов образцов древесины. Во-вторых, оно как бы насытило всю толщу раскопов многими десятками точных дат, дав возможность определить год сооружения любой мостовой и любого средневекового дома. Очевидно, что и все находки, происходящие из прослоек культурного слоя, которые отложились во время существования каждой мостовой, получают достаточно точные даты. И коль скоро, например, с середины X века до середины XV века, то есть за 500 лет, уличные мостовые сменились около 30 раз и такая смена, следовательно, в среднем происходила один раз в 17-20 лет, значит, и точность датировки любого единовременного комплекса древностей равна приведенной цифре. Такая точность до сих пор остается недостижимой для датирования большинства древнерусских книг и произведений живописи. На раскопках Новгорода она уже давно стала привычной и не вызывает удивления специалистов.